1. В качестве стратегических партнеров и двух крупнейших на европейском континенте «центров силы» Россия и Европейский союз несут первоочередную ответственность за поддержание региональной безопасности на пространстве «Большой Европы». Именно эта логика положена в основу утвержденной на московском саммите Россия-ЕС в мае 2005 г. «Дорожной карты» по сотрудничеству в формировании общего пространства внешней безопасности. За прошедшие годы в ее реализации достигнуты заметные успехи.
Вместе с тем приходится констатировать, что освоение существующего огромного потенциала нашего сотрудничества в ключевой военно-политической сфере в целом проходит медленно и отстает как от динамики наших двусторонних торгово-экономических связей, так и от институционального становления самого Евросоюза.
Выделю лишь несколько аргументов в пользу качественного укрепления нашего взаимодействия в этой сфере.
Во-первых, затянувшийся суверенно-долговой кризис еврозоны продолжает накладывать заметные бюджетно-финансовые ограничения на развитие ОПБО ЕС. С учетом этого, а также наметившейся переориентации внимания США на Азиатско-Тихоокеанский регион, Евросоюзу, по его собственному признанию, требуются «экономные» кооперативные решения, позволяющие обеспечить военно-технологическую самодостаточность его миротворческого потенциала. В противном случае ЕС едва ли удастся удержать позиции дееспособного игрока на глобальном «рынке» кризисного регулирования.
Во-вторых, разрастание финансового кризиса наложилось на период серьезной геополитической встряски на южном направлении европейской периферии. На наших глазах обостряются и расползаются по региону опасные трансграничные вызовы и угрозы. Россия и ЕС как расположенные по соседству «гаранты региональной безопасности» должны быть жизненно заинтересованы в совместной стабилизации своего общего «южного пояса».
В-третьих, инициированное в 2010 г. «Партнерство для модернизации» между Россией и ЕС стало мощным стимулом, который объективно подталкивает нас к углублению технологической кооперации. Будет полезно, если одним из направлений развития данной инициативы станет налаживание специализированного взаимодействия в сферах разработки и производства продукции военного назначения, прежде всего основанных на высоких технологиях.
На мой взгляд, становлению подлинно партнерских отношений России и ЕС в области ОПБО нет разумной альтернативы. Возьмем, например, стартовавшую в 2010 г. концепцию «объединения и совместного распределения ресурсов» – «pooling and sharing». Не видим причин, по которым Россия не могла бы вносить свой вклад в реализацию ЕС данной концепции. Насколько нам известно, участие «третьих стран» в проектах «pooling and sharing» в принципиальном плане допускается, пусть и на основе соответствующих двусторонних договоренностей, и в ограниченном объеме. В этом контексте важно перевести в практическую плоскость сотрудничество между Федеральной службой по военно-техническому сотрудничеству (ФСВТС) России и Европейским оборонным агентством (ЕОА), о заинтересованности в котором прямо говорят в Брюсселе.
Рассчитываем, что импульс взаимодействию России и ЕС в сфере безопасности придаст организуемая Министерством обороны России 23-24 мая в Москве Конференция по военным и политическим аспектам европейской безопасности.
По-прежнему остро стоит потребность в формировании оперативных двусторонних диалоговых механизмов Россия-ЕС, позволяющих принимать совместные решения, в т.ч. в сфере кризисного регулирования, а также осуществлять стратегический контроль над их реализацией. Напомню, что попытка создать механизм такого рода уже была предпринята. Имею в виду выдвинутую Германией в июне 2010 г. в Мезеберге инициативу создания Комитета Россия-ЕС по вопросам внешней политики и безопасности (КВВПБ) на министерском уровне. Рассчитываем, что в Евросоюзе все-таки возобладает стратегическое видение в этом отнюдь не конъюнктурном вопросе.
2. Россией и ЕС в 2000-х годах накоплен некоторый практический опыт сотрудничества в сфере кризисного регулирования, а именно в БиГ и Чаде/ЦАР. Кроме того, одним из важнейших направлений нашего сотрудничества в области противодействия новым вызовам и угрозам является борьба с морским пиратством. В результате совместных усилий ВМФ России и военно-морской группировки стран ЕС в рамках операции «АТАЛАНТА» в прошлом году удалось существенно снизить активность пиратов в районе Африканского Рога.
Однако это взаимодействие так и останется эпизодическим по своей сути, если не поставить его на прочную нормативно-правовую базу.
Ключ к успеху нам видится в следовании принципу равноправия, о котором стороны условились еще в 2008 году. На наш взгляд, будущая договоренность не должна априори сужаться лишь до одной из возможного набора опций, а именно подключения России к ведомым ЕС операциям. Напротив, в ней следует предусмотреть широкий диапазон конфигураций совместных миссий, из которых Россия и ЕС могли бы в каждом случае выбрать наиболее соответствующую географическому ареалу и специфике той или иной кризисной ситуации (под эгидой России, Евросоюза, в виде двух параллельных операций или операции под эгидой ООН или ОБСЕ).
Свою ценность в качестве площадки для дискуссий по военно-политическому взаимодействию продемонстрировала созданная в 2010 г. рабочая группа Россия-ЕС по военным вопросам, где как раз и решаются вопросы налаживания практического взаимодействия в сфере кризисного регулирования и борьбы с морским пиратством.
3. Проблематика ПРО продолжает оставаться в числе наших приоритетных вопросов отношений с НАТО (как известно, Евросоюз предпочитает дистанцироваться от обсуждения этой тематики). Складывается впечатление, что наши партнеры не хотят откликаться на предложения, которые делал Президент России В.В.Путин еще в 2007 г.: совместно сесть, проанализировать и понять, откуда исходит угроза для всех государств евроатлантического региона, а затем совместно подумать о создании системы, способной решить эту задачу, которую американцы трактуют как пресечение угроз, исходящих извне Евроатлантики. Поскольку наши партнеры сказали, что они сами все придумали и наш интеллектуальный вклад им не требуется, то, видя в реализуемой схеме угрозы и, как минимум, риски для российских стратегических сил, мы обращаемся с настоятельной просьбой положить на бумагу то, что нам говорят устно, а именно, что система не направлена против нас.
Мы сейчас изучаем недавно переданные американской стороной предложения по дальнейшему развитию диалога в области ПРО, а также применительно к дальнейшим шагам США на Аляске и Восточном побережье, а также в Японии и в целом в Северо-Восточной Азии, где, если взять все это вместе, без преувеличения формируется подлинно глобальная система ПРО.
Поэтому нам нужны юридические гарантии и согласованный перечень критериев, позволяющий проверять на каждом конкретном этапе, что эти гарантии выполняются и что развитие ПРО США в глобальном масштабе идет таким образом, чтобы соответствовать изначально заявленной цели, а именно пресекать ракетные угрозы извне евроатлантического региона.
Попытка укрепить безопасность Европы и США за счет создания системы ПРО создает риски для безопасности России, тем самым нарушается политическое обязательство, взятое в рамках Совета Россия-НАТО. Мы последовательно поддерживаем универсальность принципа обеспечения всеобщей, неделимой и равной безопасности. С этой целью Россия в 2008 г. выдвинула инициативу подписания Договора о европейской безопасности, смысл которой заключается в том, чтобы сделать юридически обязательным принцип неделимости безопасности.
