Тема сегодняшнего «круглого стола» и всей конференции – «ЕС и новые «центры силы» (emerging powers) – весьма актуальна на историческом отрезке, когда мы становимся свидетелями не только усиления глобализации мировой экономики, но и формирования новой расстановки сил в мире, становления полицентричной системы международных отношений.
Конечно, в этой связи я должен уточнить используемую терминологию. Многих моих соотечественников удивит или даже заденет занесение России в категорию новых «центров силы». В лучшем случае она является возрождающейся силой. В этом смысле более правильным было бы определение самого ЕС как нового центра силы.
В России не вызывает удовлетворения или злорадства процесс сокращения возможностей исторического Запада играть ключевую роль в мировой экономике и политике. Но это – объективная реальность, которую необходимо принимать во внимание всем. Выравнивание политико-экономических потенциалов развитых и развивающихся стран и есть путь к истинному укреплению принципа многосторонности в мировых делах, который, как мы знаем, находит поддержку в Евросоюзе.
У большинства государств мира, включая мою страну, крепнет понимание того, что добиться международной стабильности и активизации темпов мировой экономики гораздо эффективнее путём сопряжения коллективных усилий государств и интеграционных объединений.
Такой подход нашёл отражение в формировании группы БРИКС. Динамика развития БРИКС подтвердила, что это авторитетное объединение, имеющее влияние в финансово-экономической сфере и собственные подходы в международных делах. БРИКС развивается на основе совпадающих – что называется, от жизни – интересов входящих в него государств.
Приведу немного самой общей статистики, показывающей силу и потенциал участников «пятёрки». В странах БРИКС проживает почти половина всего населения земного шара, общая территория стран группы составляет 30% мировой суши. Более того, начиная с 2001 года, БРИКС обеспечивает около 50% прироста мирового ВВП, покупательная способность национальных валют государств «пятёрки» достигает 25% от общемирового. В 2011-2012 годах общий среднегодовой темп экономического роста стран БРИКС составил 4,7%, тогда как стран финансовой «семёрки» - 1,5%. Входящие в объединение государства являются авторитетными участниками ведущих международных и региональных структур («Группа восьми», «Группа двадцати», АТЭС, СЕЛАК, Афросоюз, ОДКБ, ШОС и др.).
Возрастающая роль БРИКС в мировых делах подтверждается и повышением внимания к этому объединению со стороны мирового сообщества, включая наших партнёров в Евросоюзе. Большинство из них воспринимают БРИКС серьёзно и с уважением.
Естественно, не по всем вопросам мировой повестки дня подходы государств «пятёрки» совпадают. Но это нормальное явление, подтверждающее тот факт, что страны БРИКС проводят независимую внешнюю политику, по праву являются лидерами своих регионов, осознают свою роль и ответственность в нарождающейся системе глобального управления. Расхождения, кстати, присутствуют и во внешнеполитических позициях стран ЕС, что вовсе не говорит о слабости этой организации.
Развивается взаимодействие стран БРИКС и в «Группе двадцати», в которой страны «пятёрки», на мой взгляд, становятся основной движущей силой реализации решений о реформе международной валютно-финансовой системы. При этом деятельность БРИКС в «двадцатке» не должна восприниматься другими участниками группы как попытка создания какого-то замкнутого клуба, противостоящего остальным. БРИКС – не блоковая структура, нацеленная против третьих государств, о чём было сказано в Декларации саммита «пятёрки» на китайском острове Хайнань в 2011 году. Убеждены в том, что БРИКС является позитивной силой перемен, способной оказать положительное влияние на формирование справедливой системы глобального управления.
БРИКС, пожалуй, – наиболее яркий пример консолидации усилий новых «центров силы», но далеко не единственный и даже не самый типичный с географической точки зрения. Характерной чертой современного периода является укрепление региональных уровней глобального управления в виде активной региональной и субрегиональной интеграции.
Рассчитываем, что в будущем одним из важных звеньев регионального уровня глобального управления станет Евразийский экономический союз, проект создания которого ориентирован на консолидацию интеграционных процессов на пространстве бывшего СССР. Структурной основой будущего объединения являются уже действующие Таможенный союз и Единое экономическое пространство в составе России, Белоруссии и Казахстана. Кстати, эти структуры открыты для других стран, желающих к ним присоединиться, причем не только из постсоветского пространства.
Одним из ключевых моментов в процессе становления Таможенного союза является то, что его деятельность основана на правилах ВТО. Россия недавно стала членом ВТО, в то время как другие участники Таможенного союза ведут линию на присоединение к этой Организации. На мой взгляд, этот фактор является объективной предпосылкой сопряжения евразийской и европейской интеграций. Как сказал Президент В.В.Путин, «сильный Евразийский экономический союз будет естественным партнёром Евросоюза, способным договориться с Брюсселем о создании общего экономического пространства от Атлантического до Тихого океана».
Новые тенденции международного развития диктуют необходимость дальнейшего развития сотрудничества между Россией и Евросоюзом, в т.ч. в целях укрепления их конкурентоспособности в мире. Через месяц, 31 мая, исполнится десять лет с тех пор, как на саммите в Санкт-Петербурге была достигнута договоренность о выстраивании между Россией и ЕС стратегического партнерства на основе создания четырех общих пространств (экономического; сотрудничества в сфере внешней безопасности; свободы, безопасности и правосудия; науки и образования, включая культурные аспекты). Принятые два года спустя, на саммите Россия-ЕС в Москве в мае 2005 г., соответствующие «Дорожные карты» стали практическим инструментом укрепления отношений во всех сферах, определили их повестку дня и конкретные задачи на перспективу.
В ретроспективе можно констатировать, что, несмотря на отдельные разногласия и неудачи, за истекшее десятилетие Россия и ЕС добились по-настоящему значимых успехов на пути построения отношений подлинного и устойчивого стратегического партнерства. Втрое, до 306 млрд. евро в 2012 г. вырос объем взаимного товарооборота. Евросоюз выступает инвестором номер один в российскую экономику, а Россия, в свою очередь, сохранила позиции гаранта европейской энергобезопасности, обеспечивая около трети совокупного импорта странами-членами ЕС природного газа и сырой нефти. Российские туристы ежегодно оставляют в странах ЕС порядка 18 млрд. евро. Воздвигнута многоярусная институциональная архитектура, состоящая из политических контактов на всех уровнях, отраслевых диалогов и экспертных консультаций. Инициированный в 2010 г. равноправный диалог в рамках «Партнерства для модернизации» привил нашему стратегическому партнерству принципиально новую философию, основанную на объединении наших конкурентных преимуществ в интересах обеспечения инновационной модели социально-экономического развития. Достаточно успешно, хотя и не без отдельных помех, развивается наше взаимодействие в поддержании глобальной и региональной стабильности, разрешении дипломатическими усилиями международных конфликтов, а также проведении скоординированных операций в сфере кризисного регулирования.
Разумеется, мы далеки от того, чтобы идеализировать наши отношения. В последнее время – не в последнюю очередь, под влиянием суверенно-долгового кризиса еврозоны – на ряде треков нашей совместной повестки дня, увы, наблюдается снижение гибкости подходов ЕС, его готовности к поиску взаимоприемлемых компромиссных развязок. Беспокойство вызывают попытки ЕС подменить нормы международного права принятыми в одностороннем порядке элементами внутреннего есовского законодательства: достаточно вспомнить возмутительное решение ЕС о распространении своей системы торговли квотами на эмиссии парниковых газов на гражданскую авиацию, сплотившее против Евросоюза международную коалицию. Обращает на себя внимание тревожная тенденция возврата к задействованию идеологии во внешнеполитических подходах ЕС, которая, что неудивительно, играет против Евросоюза, препятствуя реализации его амбиций и искусственно сужая его «свободу рук» на международной арене.
Новые реалии, на мой взгляд, диктуют императивность дальнейшей синхронизации действий ведущих международных игроков. Это относится в равной степени к взаимодействию России и ЕС. Пусть по отдельным аспектам мы находимся на разных фазах развития, нас объединяет общий вектор долгосрочной реакции на вызовы времени. Как и Европейский союз, Россия ищет внешние двигатели развития, открывает экономику для зарубежных инвесторов. В прошлом году завершился 18-летний марафон по вступлению в ВТО, в активную стадию перешли переговоры о присоединении России к ОЭСР. Параллельно со странами-членами ЕС, действующими в рамках «Стратегии 2020», Россия взяла курс на модернизацию своей экономики, наращивание доли в ней высокотехнологичных отраслей, повышение ее инвестиционной емкости и улучшение делового климата. Приоритетное значение имеет снятие визовых преград на пути краткосрочных поездок граждан России и ЕС.
На мой взгляд, перед Россией и ЕС стоит исторический шанс вывести на качественно новый этап наше равноправное, ориентированное в будущее взаимодействие. Совмещение уникальных конкурентных преимуществ, которыми Россия и ЕС обладают в международной системе разделения труда, может стать мощным двигателем инновационного развития, усилить устойчивость нашего континента к внешним экономическим пертурбациям, а также способствовать укреплению безопасности Большой Европы и ее голоса в мировых делах.
