- Ожидается ли на саммите Россия - ЕС в Екатеринбурге подписание каких-либо документов?
- Мы готовим к подписанию один документ - Соглашение между Россией и ЕС о прекурсорах наркотиков. Речь идет о химических субстанциях, которые не запрещены сами по себе, но используются для производства тяжелых наркотиков, например героина. Примером прекурсора является уксусный ангидрид, без которого из опийного мака героин не сделать. Это вещество производится не в Афганистане, а только в промышленно развитых странах.
По этой теме принципиальных противоречий с ЕС у нас нет. Нам здесь необходима взаимодополняемость действий по контролю мест производства путей транзита и т.д. Практическое сотрудничество у нас уже идет несколько лет, но документа до последнего времени не было.
Это соглашение предусматривает как обмен информацией, так и проведение совместных операций - то есть полноценное антинаркотическое сотрудничество.
Что неудивительно, поскольку первым источником наркотиков для России является Афганистан, а вторым, увы Евросоюз, откуда активно поступают синтетические наркотики.
- А приблизит ли предстоящий саммит решение визового вопроса?
- Как известно работа по визовой тематике идет по двум направлениям: во-первых, по дальнейшему упрощению существующего визового режима и, во-вторых, по подготовке к безвизовому режиму.
Конечно, хотелось бы подготовить больше документов, но по Соглашению об адаптации Соглашения 2006 года об упрощении визового режима работа еще не завершена.
Как только будет закончена работа над текстом и приложением, которое оформлено в виде совместного заявления, отвечающего на вопросы стран ЕС, в частности, по служебным паспортам, этот документ будет вынесен на рассмотрение правительства России и Совета ЕС, чтобы получить "зеленый свет" на его подписание. Далее - подписание, затем ратификация.
В конечном счете вопрос о служебных паспортах свелся к предложению России ограничиться только биометрическими служебными паспортами. Изначально европейцы предлагали количественно ограничить количество паспортов, но когда поняли, что в этом случае мы будем ставить вопрос о паритете, эта тема быстро увяла.
На сегодня, если говорить обо всех служебных паспортах, то их в ЕС в 1,5 раза больше, чем у нас, а если говорить только о биометрических, то разница намного больше.
К тому же до половины всех наших служебных паспортов выдано военным, например всем военнослужащим Черноморского флота.
Кроме того, наши партнеры хотели бы отрегулировать и отработать механизм реагирования на возможные нарушения или злоупотребления. На нашей стороне, кстати, ситуация проще: в российском законодательстве четко прописан порядок выдачи и порядок использования служебных паспортов. Они выдаются не для того, чтобы кататься на лыжах, а для того, чтобы ездить по делам.
- А как продвигается работа по безвизовому режиму?
- Параллельно идет процесс имплементации "Совместных шагов" по подготовке к введению безвизового режима. Мы намерены направить в ЕС во второй половине июня очередную межведомственную экспертную делегацию, которая сначала несколькими группами поедет по различным странам сообщества, а затем соберется на пленарное заседание в Брюсселе.
Сейчас обмен группами осуществляется по третьему из четырех блоков "совместных шагов", который рассматривает правоохранительные аспекты. Европейцы по этому блоку к нам уже приезжали. Мы предложили им прислать делегацию по четвертому блоку до летних отпусков, но они, похоже, могут не успеть, и эти визиты отодвинутся на осень.
Однако в любом случае мы рассчитываем, что в этом году работа над "Совместными шагами" будет завершена, что откроет возможность получить "зеленый свет" Совета ЕС на начало собственно переговоров по тексту будущего соглашения о безвизовом режиме, которое, если все пойдет хорошо и будет достаточно политической воли с европейской стороны, вполне может быть подготовлено уже в 2014 году.
Говорить о раскладе сил по этой проблеме между странами Евросоюза преждевременно, поскольку тема безвизового режима в Совете ЕС пока не обсуждается. В настоящее время идет процесс реализации "Совместных шагов", этим занимается Еврокомиссия в лице её Гендиректората по внутренним делам под руководством Стефано Мансервизи.
Естественно, эти темы будут рассматриваться на саммите и продолжению работы будет придан политический импульс.
- Традиционно на саммитах Россия-ЕС обсуждается наше взаимодействие на мировых форумах, таких как "восьмерка" и "двадцатка", в том числе, по антикризисным финансовым и экономическим мерам. Эта практика будет подтверждена и в этот раз?
- Специфика нынешнего саммита в том, что он проходит на фоне председательства России в "двадцатке". Поэтому как председатель Европейского совета Херман Ван Ромпей, так и председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу, побывав в Екатеринбурге в июне, в начале сентября поедут в Санкт-Петербург для участия в саммите "Группы двадцати".
Разумеется, реализация приоритетов российского председательства в "двадцатке" будет обсуждаться на нашем саммите. У нас здесь нет каких-то значительных расхождений. Естественно, будет сопоставление европейских антикризисных мер, соответствующих российских мер, видение будущего международных финансовых институтов.
Ну и, конечно, состоится "сверка часов" по саммиту "восьмерки", который пройдет в Северной Ирландии в июне - совсем скоро после нашего саммита.
- Говоря об европейских антикризисных мерах, нельзя не упомянуть столь противоречивую тему, как вопрос о намерении ЕС отменить банковскую тайну. Как скоро это может произойти, на ваш взгляд?
- Я думаю, что, при всех благих намерениях, это достаточно неоднозначный шаг, который создаст для ЕС определенные проблемы в отношениях с некоторыми другими странами, где местное законодательство строго стоит на страже банковской тайны. Да и внутри ЕС не все так просто. Все говорят о возражениях Люксембурга и Австрии, но я рискну предположить, что есть немало и других стран, для которых это проблема.
Не хочу гадать об итогах этой дискуссии, но быстро она не закончится, это точно.
Постпредство России при ЕС, естественно, внимательно наблюдает за этим процессом, собирает информацию и информирует руководство страны.
- Возвращаясь к отношениям с ЕС, как идут переговоры о новом базовом соглашении, которые тянутся с 2006 года?
- Это отдельный пункт повестки дня. Сегодня настало время реанимировать этот процесс. Он, конечно, не был мертв, контакты продолжались. Техническая пауза в переговорах наступила в декабре 2010 года, поскольку тогда на кону был вопрос вступления России в ВТО, и весь 2011 год мы ждали, чем этот процесс кончится. В результате сейчас мы опираемся на нормативно-правовую базу ВТО.
Сами условия вступления в ВТО для российской стороны стали результатом мучительного компромисса, и даже сегодня в отдельных сегментах общественного мнения и бизнес-сообщества к ним остаются вопросы. Сейчас идет процесс притирки: имплементация соглашения о вступлении России в ВТО - это не менее сложный процесс, чем его согласование. Все возникавшие проблемы по лесу, фитосанитарии, утилизационным сборам на автомобили - это примеры такой притирки.
Естественно, ЕС после вступления России в ВТО хотел бы двигаться дальше в направлении либерализации, но пока российская экономика никаких дополнительных рывков в этом направлении делать, во-первых, не может, а во-вторых - не должна.
Поэтому мы исходим из того, что основой наших торгово-инвестиционных отношений с Евросоюзом должна быть база ВТО, а в тех областях, которые не покрываются этими нормами, мы будем продолжать переговоры.
В качестве примера можно привести ситуацию вокруг утилизационного сбора на автомобили. Евросоюз называл этот сбор дискриминационным, поскольку он предполагает разные уровни для отечественных и зарубежных производителей. В итоге мы сейчас эту систему корректируем, выравнивая эти сборы, хотя это и не происходит одномоментно - ведь все это закреплено в законодательстве и требуется принятие соответствующих поправок.
Рассчитываем, что на саммите будет дан новый политический импульс, чтобы активизировать этот процесс.
Не стоит забывать, что по большинству разделов, помимо торгово-экономического, мы достигли заметного прогресса. Главными камнями преткновения остаются торгово-инвестиционный блок и блок по энергетике, но я рассчитываю, что мы и здесь сможем выйти на взаимоприемлемый компромисс.
Сроки предвосхищать не буду.
- Когда идет речь об отношениях России и ЕС невозможно не упомянуть энергодиалог и "третий энергопакет", который требует от всех энергокомпаний на европейском рынке передать независимым операторам принадлежащие им объекты энергетической инфраструктуры...
- По "третьему энергопакету" мы к настоящему моменту обменялись с есовцами своим видением предмета. Видение не совпадает.
То, что "третий энергопакет" - документ вредный, наш Президент уже говорил недвусмысленно. Но мы реалисты и понимаем, что он уже приобрел в ЕС силу закона и требовать его отмены бессмысленно. Поэтому цель обсуждений этой темы в ЕС мы видим в том, чтобы установить возможность задействования гибкостей и изъятий.
На практике получается, что сами компании Евросоюза стараются получить изъятия из "третьего энергопакета" для своих инфраструктурных проектов.
Скажу прямо: в "третьем энергопакете" нам не нравятся три основных момента.
Во-первых, что ему придано ретроактивное действие, то есть под него подпадают уже действующие объекты энергетической инфраструктуры.
Во-вторых, он не учитывает специфику трансграничных энергопроектов, которые охватывают территории ЕС и стран, не входящих в Евросоюз. Именно для учета этой специфики наше Минэнерго подготовило проект соглашения, которое передано на рассмотрение Еврокомиссии. Кроме того мы обсуждаем и конкретные сюжеты, например газопровод OPAL.
Ну и третье, что нас не может не беспокоить, это то, как страны-члены ЕС пользуются этим инструментом. Ведь в процессе выработки и утверждения "третьего энергопакета" в него были включены определенные возможности для гибкого применения, поскольку к этому блоку законов было неоднозначное отношение ряда стран ЕС и, главное, европейских энергокомпаний. Однако сегодня есть отдельные страны, например с 1 июля начинающая председательствовать в Совете ЕС Литва, которые по одним им известным причинам - и я подозреваю, что эти причины политические - пытаются использовать этот инструмент в самой жесткой форме.
Причем две другие прибалтийские страны - Латвия и Эстония - пошли другим путем. В силу географических и исторических причин на рынках стран этого региона естественным образом монопольным поставщиком энергии является Россия, что дает им право на изъятия из "третьего энергопакета". И если Латвия и Эстония этим воспользовались, то Литва пошла путем национализации чужой собственности, достойной эпохи "военного коммунизма". Причем национализирует она собственность даже не российскую, а совместную российско-германскую собственность.
Что касается проекта OPAL - газораспределительной сети в Германии, в которую упирается "Северный поток", то по нему идут переговоры специальной Межправительственной рабочей группы. Там есть перспектива выхода на договоренность.
- А будет ли поднята на саммите перспектива членства Украины в Таможенном союзе и намерение ЕС подписать с Киевом соглашение об ассоциации осенью этого года, которые противоречат друг другу?
- Я считаю вредным и бессмысленным "тянуть" Украину в ту или иную сторону. ЕС, как известно, ни Украине, ни другим странам СНГ полноправного членства не предлагал, не предлагает и, я уверен, в обозримом будущем не предложит. Именно для того, чтобы смягчить эту реальность и возникла программа «Восточного партнерства».
Что предлагает Киеву Россия и ее партнеры по Евразийскому экономическому пространству? - Полноправное членство.
- Я забыл упомянуть еще какие-нибудь элементы наших двусторонних отношений?
- Конечно. Например сотрудничество в сфере безопасности. Мы рассчитываем на продолжение работы нашей совместной Рабочей группы по военным вопросам. Выступаем за то, чтобы придать сотрудничеству в кризисном регулировании необходимую договорно-правовую основу, но у наших партнеров с этим есть определенные проблемы. В частности, у Евросоюза есть норма, что он не может участвовать в операциях не под своим флагом. Он может только возглавлять операцию, будь-то чисто есовскую или ведомую ЕС.
А мы хотим, чтобы были разные варианты, чтобы мы могли, например, предложить ЕС участие в нашей миротворческой операции. Кстати, десять лет назад мы им это предлагали в рамках участия в планировавшейся мирогарантийной миссии в Приднестровье. Впрочем, из этого тогда ничего не вышло.
Мы выступаем за подписание некоего рамочного соглашения, по опыту, например, операции в Чаде, где мы участвовали, все было отлично, только соглашение с Хавьером Соланой мы подписывали уже когда половина срока этой операции прошло.
У нас весьма строгое законодательство о направлении военных за пределы России. У нас Президент имеет право сделать это в срочных случаях своим решением, но в любом случае оно утверждается в Совете Федерации специальным законом, основанием для которого, если говорить о миротворчестве, должно быть некое международное соглашение.
- Говоря о безопасности, невозможно не упомянуть текущие конфликты, в первую очередь Сирию?
- Ситуация в Сирии безусловно будет обсуждаться на саммите. Наша позиция однозначна: поставки оружия одной из сторон в подобном конфликте способствуют лишь его эскалации и отбрасывают назад все усилия по политическому урегулированию.
Идея, что нужно довооружить оппозицию до паритета с правительственными силами, и это будет способствовать политическому урегулированию - фантазия, причем опасная.
Опять же идея, что удастся вооружить умеренную оппозицию, сумев при этом не допустить попадания оружия в руки экстремистов, - это тоже фантазия, причем не менее опасная.
В стане сирийской оппозиции уже начались стычки между различными группировками. Но если говорить с чисто военной точки зрения, то там наиболее боеспособными являются силы, связанные с "Аль-Каидой".
Если же говорить о более позитивной тематике, то на саммите вероятно будет обсуждаться ход переговоров по иранской ядерной программе. Тут ЕС выступает выразителем позиции "шестерки", и мы очень плотно взаимодействуем.
Также у нас близкие позиции по ближневосточному урегулированию, включая стремление активизировать работу "квартета" и созвать в ближайшее время его министерскую встречу.
Мы не разделяем есовской эйфории по поводу прогресса на треке Белград-Приштина. Здесь много подводных камней, и в ЕС в этом постепенно также убеждаются.
