- Владимир Алексеевич, скажутся ли итоги саммита "Восточного партнерства" на отношениях Москвы и Брюсселя? Как российская сторона относится к этой программе и планирует ли Россия предпринять какие-либо шаги в ответ на целенаправленное вовлечение в орбиту ЕС стран постсоветского пространства?
- Наверное, вначале стоит напомнить генезис этого проекта. В 2004 году Евросоюз разработал то, что получило название европейской политики соседства. Это была программа взаимоотношений с рядом стран, упреждающая их возможные поползновения к вступлению в Евросоюз. В сферу применения Европейской политики соседства попали очень разнородные государства - от Украины до Туниса и Ливии.
Вполне понятно, что подобная эклектичная конструкция не могла быть прочной и долговечной. Это было ясно с самого начала, во всяком случае, нам. Поэтому на последующем этапе она стала распадаться. Наиболее активно этот процесс проходил сначала как раз на южном направлении. При президенте Николя Саркози Франция выступила с инициативой "Союза для Средиземноморья". Это была помпезная инициатива с созданием секретариата и грандиозными планами преобразования региона. Начальников поназначали много. Усилий было много, правда, денег существенно меньше. И это все происходило задолго до того, что мы сегодня называем - кто серьезно, кто с иронией - "арабской весной". Это было еще "арабской зимой".
На этом фоне "восточное крыло" политики европейского соседства стало провисать. Но провисало оно недолго. Тут же нарисовались два хорошо известных инициатора – министры иностранных дел Швеции и Польши Карл Бильдт и Радек Сикорский, которые предложили идею "Восточного партнерства".
Все, как принято в Евросоюзе, расписали, расставили по бюрократическим полочкам и запустили. Правда, не подведя под этот проект бюджетного финансирования, что вполне объяснимо, так как по времени это совпало с началом глобального финансово-экономического кризиса.
Но, как я в те поры отмечал, зная реалии Евросоюза, то, что не имеет отдельной бюджетной строки, дается ЕС с немалым трудом. Так оно и получилось. Поначалу "Восточное партнерство", несмотря на два проведенных саммита в Варшаве и в Праге, не приобрело судьбоносного значения и не стало столь уж приоритетной темой в Евросоюзе.
Среди прочих структур и площадок "Восточному партнерству" попытались придать парламентское измерение. Называлась эта инициатива "Парламентская ассамблея Euronest". Из этого еврогнезда пока, впрочем, никто не вылупился. Дело дошло до того, что на одной из конференций все фокусные страны выступили с единой позицией в поддержку Белоруссии, которую, хотя и включили в "Восточное партнерство", по известным причинам третировали по-особому. В том числе и на парламентском треке, где Евросоюз в лице Европарламента не придумал ничего лучшего, как выделить места только для белорусской оппозиции, а квоту, предназначавшуюся белорусскому парламенту, с которым евродепутаты отказались иметь дело, предложил распределить между пятью другими странами. На такое отношение все остальные фокусные государства программы не могли не среагировать.
В настоящее время на многостороннем треке "Восточного партнерства" крупных сдвигов так и не наблюдается, поэтому внимание сместилось на двусторонний трек.
Предстоящий третий саммит "Восточного партнерства" должен закончиться, по идее, итоговым документом – Вильнюсской декларацией. Насколько нам известно, проект этот был сочинен в Брюсселе и передан для ознакомления и формального согласования фокусным странам, но с предупреждением, что кардинальных изменений в него вносить нельзя. Что из него выйдет -, посмотрим.
А на двустороннем треке под этот саммит усиленно подгонялись соглашения об ассоциации. Причем соглашения подгонялись не со всеми шестью странами, а с четырьмя, потому что Азербайджан изначально не проявил интереса к ассоциации с Евросоюзом, а Белоруссии никто этого и не предлагал. К тому же не так давно руководство Армении приняло известное политическое решение и отказалось от дальнейшей работы над соглашением об ассоциации с ЕС. Так что оставались три страны.
По соглашению с Украиной работа началась раньше, поэтому, несмотря на то что она по сравнению с Грузией и Молдавией страна более крупная и, соответственно, вопросов в контексте ассоциации с Евросоюзом там возникало и возникает немало, в итоге переговоров на свет появился документ, включающий как составную часть раздел о так называемой глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговли.
На это я хочу обратить особое внимание, потому что в ряде публикаций существует некоторая путаница. Речь не идет о двух раздельных соглашениях, это одно общее соглашение об ассоциации, включающее раздел о зоне свободной торговли. Общий объем документа - около тысячи страниц. Проект был парафирован некоторое время тому назад и опубликован. Но он стал еще раньше достоянием гласности, так как в результате утечки соглашение появилось в Интернете.
Кстати, проекты соглашений с Молдавией и Грузией до сих пор не публиковались. На наш прямой вопрос партнеры в Евросоюзе отвечают: "После парафирования мы их опубликуем". Пока известно лишь, что работа над текстами завершена и по молдавскому, и по грузинскому соглашениям.
Таким образом, сверхзадача, которую себе Евросоюз поставил перед Вильнюсом, - это подписание соглашения с Украиной и парафирование соглашений с Молдавией и Грузией. Что в результате будет - посмотрим. Наверное, документы с Молдавией и Грузией парафируют. Во всяком случае, на сегодняшний день видимых препятствий к этому не наблюдается, хотя проблемы у этих стран, конечно, будут. Но все внимание сейчас сфокусировано в наибольшей степени на судьбе соглашения с Украиной. А после голосования в Верховной раде 20 ноября и последующего решения украинского правительства приостановить подготовку этого документа к подписанию его судьба выглядит достаточно туманной – по крайней мере, в контексте Вильнюсского саммита.
Когда затевалась европейская политика соседства, нас Евросоюз спрашивал о ней, зондировал наше отношение. Мы сказали, что Россия не является ни субъектом, ни объектом этой политики. Это дело Евросоюза, а мы, естественно, будем наблюдать. Евросоюз как был, как есть, так и будет нашим важнейшим экономическим партнером, и в рамках стратегического партнерства мы рассчитываем на транспарентность и на непротивопоставление развития сотрудничества с фокусными странами их отношениям с Россией. Эта наша позиция хорошо известна много лет.
Когда возникло "Восточное партнерство" как новая инициатива, наше отношение к ней было аналогичным. При этом мы сказали: если вы так открыты, дорогие друзья, и хотите, чтобы Россия сотрудничала, мы готовы рассмотреть предложения по конкретным проектам, которые могут быть интересными и для России, и для фокусных стран, и для Евросоюза. На том и договорились. Правда, за все эти годы, хочу это тоже подчеркнуть, ни одного конкретного проекта в рамках "Восточного партнерства" Евросоюз нам не предложил.
Скажутся ли итоги саммита "Восточного партнерства" на отношениях России и Евросоюза? Естественно, мы будем это учитывать. Мы вообще учитываем все, что делает Евросоюз на разных треках. Что происходит в отношениях Евросоюза, скажем, с Соединенными Штатами. Это сегодня тоже довольно обсуждаемая тема. Что Евросоюз делает на Ближнем Востоке. Там мы активно сотрудничаем в рамках "квартета". Я уж не говорю о переговорах по иранской ядерной программе, где мы тесно завязаны с Евросоюзом. Разумеется, мы все это учитываем.
Что касается практических последствий, то, в общем-то, один сигнал в адрес Киева, который параллельно посылали Москва и Брюссель, можно охарактеризовать так, что период комфортного сидения на двух стульях заканчивается.
Причина не в зоне свободной торговли СНГ, в которой все члены Содружества участвуют (а Украина, кстати, была самой первой страной, которая ратифицировала договор о ЗСТ СНГ). Проблема в "глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговли" с Евросоюзом. Как известно, зоны свободной торговли любая страна может устанавливать хоть с каждой страной мира. Но когда речь идет о членстве в том или ином таможенном союзе, тогда дело другое. Вступление той или иной страны в таможенный союз либо в наш с Белоруссией и Казахстаном, либо в таможенный союз с ЕС фактически означает, что устанавливаются единые таможенные тарифы. И одна и та же страна не может иметь одни таможенные тарифы для одних контрагентов и другие для других.
Что касается Евросоюза и Украины, это только так называется – зона свободной торговли. На самом деле ассоциация предусматривает намного больше - переход на технические, регулятивные и прочие стандарты ЕС. Речь идет о внедрении в национальное законодательство Украины элементов нормативно-правовой базы Евросоюза, в том числе в такой довольно чувствительной области, как энергетика.
В той или иной степени итоги саммита "Восточного партнерства" на наших отношениях с Евросоюзом скажутся. Они могут сказаться по-разному в зависимости от того, как они будут выглядеть. Но об этом мы с вами можем поговорить только в начале декабря. Разумеется, какими бы ни были эти итоги, Евросоюз не перестанет быть нашим стратегическим партнером.
А на ваш вопрос об "ответных шагах" можно только сказать: чтобы отвечать, надо знать, на что отвечаешь. Так что пока посмотрим.
