Интервью Постоянного представителя России при ЕС В.А.Чижова информационному агентству "Интерфакс". 22 мая 2014 года
– Владимир Алексеевич, как в настоящий момент осуществляется взаимодействие Постпредства с институтами ЕС в условиях всех тех приостановок отношений и ограничительных мер, которые введены Евросоюзом в связи с украинским кризисом? Насколько для России критично это охлаждение? По Вашим прогнозам, надолго ли такая ситуация?
– Определенные ограничительные меры со стороны Евросоюза, имевшие, к сожалению, место, являются явной политической акцией. Это политизированная позиция, никак не связанная логикой с содержанием тех мероприятий, которые Евросоюз решил или отменить, или перенести на неопределенный срок.
Наверное, следует начать с самого главного – отмены летнего саммита Россия-ЕС, который должен был состояться 3 июня этого года встык с саммитом «восьмерки» в Сочи. После того, как стало ясно, что саммит «восьмерки» не состоится из-за позиции других участников, нас уже не слишком удивила и отмена саммита Россия-ЕС. Это также касается ряда институциализированных встреч, например, одного из заседаний Постоянного совета партнерства, которые проводятся на министерском уровне, и ряда других мероприятий.
В то же время наша работа здесь, в Постпредстве, в результате этого никоим образом не прекратилась. Мы продолжаем контакты, и каких-либо проблем с контактами, моими и сотрудников Постпредства, с представителями европейских структур мы не наблюдаем. Более того, совместные мероприятия по тем направлениям, где объективно есть интерес Евросоюза, тоже продолжаются.
Я выделю здесь такое, наверное, легко предсказуемое направление, как энергетику. Напомню, что 19 мая в Берлине прошла вторая встреча по газу на министерском уровне, в которой участвовала российская правительственная делегация во главе с министром энергетики Александром Новаком. В ее состав входили представители МИД, Минэкономразвития, Минфина. Они встретились с делегацией Еврокомиссии во главе с еврокомиссаром по энергетике Гюнтером Эттингером. Этому предшествовала неделей раньше встреча по тем же сюжетам на экспертном уровне здесь, в Брюсселе.
Насколько для России критично это охлаждение? Я думаю, что это не более критично, чем для Евросоюза, поскольку от того, что эти мероприятия не проводятся, страдает развитие наших отношений. А, как известно, в развитии партнерства с Евросоюзом Россия заинтересована не меньше, но и не больше, чем Европейский союз.
Надолго ли такая ситуация? Надеюсь, что ненадолго. Во всяком случае, судя по тому, что все-таки постепенно меняется тональность в оценках того, что происходит на Украине. А она постепенно, медленно, но меняется. Мы такие признаки наблюдаем. Это и в прессе проходит, и в высказываниях тех или иных официальных лиц. Хотя говорить о переломе, пока, конечно, преждевременно. Это касается оценок ситуации на Украине, и оценок роли России. Постепенно приходит, надеяюсь, осознание того, что Россия является не частью проблемы, а частью любого потенциального решения. Причем неотъемлемой частью.
– Минимум раз в день представители Еврокомиссии на разных уровнях сообщают о том, что идет подготовка санкций по «третьей фазе» - экономических и что эта работа продвигается. Что Вам об этом известно? Какие отрасли могут затронуть такие санкции, и каковыми могут быть их последствия для самого Евросоюза?
– Действительно, представители Еврокомиссии твердят это как мантру, стараясь, по-моему, больше убедить самих себя, чем нас, в том, что «если что, то они готовы» рассмотреть вопрос о «третьей фазе».
Что такое «третья фаза»? Еще в марте они приняли на высшем уровне, на саммите ЕС, решение о том, что сначала будут первая и вторая фазы. И лишь третья будет экономической, то есть секторальной. Это ограничительные меры, направленные не против конкретных физических или юридических лиц, то есть компаний, а в отношении отраслей.
Стараются, наверное, убедить самих себя и параллельно, я полагаю, своих заокеанских партнеров, которые, по-моему, очень ждут, чтобы именно Европа ввела какие-нибудь экономические санкции против России, что, конечно же, было бы выгодно не России, но и уж точно не Евросоюзу. Ну и догадайтесь, кому?
Даже некоторые представители евроструктур, в том числе вышеупомянутый еврокомиссар по энергетике Эттингер, публично выступили против того, чтобы какие-либо санкции затрагивали энергетику и в первую очередь газовую сферу. Что представляется логичным.
Какие отрасли могут пострадать, я гадать не буду, это бессмысленно. А вот последствия для Евросоюза просматриваются достаточно отчетливо. Он пострадает от них, по меньшей мере, в такой же степени, как и Россия. А скорее всего, даже больше. Ибо Евросоюз, если говорить об энергетике, без поставок российских газа, нефти и угля на сегодняшний день полностью обойтись не может. Особенно критичный уровень зависимости существует, конечно, по газу. В отличие от нефти и угля, у которых есть мировой рынок, где можно, в крайнем случае, прикупить дополнительное количество, пусть дороже, иногда существенно, газ так просто не прикупишь.
Впрочем, все это касается не только энергетики. Много шума, например, вокруг российско-французского контракта о поставках известных военных кораблей «Мистраль». Стоимость контракта 1 млрд. 200 млн. евро. Я не буду оперировать цифрами, сколько на этом задействовано рабочих мест, но это значительное число. Поэтому понятно, что французское правительство, вопреки беспрецедентному, беспардонному давлению со стороны Вашингтона, придерживается позиции в пользу завершения выполнения этого контракта.
Если брать другие отрасли, то известно развитие российско-американского сюжета по космосу. Здесь беспокоятся, что рикошетом это ударит и по европейцам. Речь идет о ряде таких проектов, как использование МКС, российских ракетных двигателей и т.д. У нас с Европейским космическим агентством, объединяющим страны Евросоюза и еще некоторые страны Европы, налажено плодотворное сотрудничество. Есть, например, проект «Союз» на Куру», когда нашими ракетами выводятся на орбиту европейские спутники с космодрома во Французской Гвиане.
В любом случае для Евросоюза Россия является третьим по объему внешнеторговых связей партнером после Соединенных Штатов и Китая. А по импорту – вторым. Поэтому вполне оправданна та обеспокоенность, с которой идея санкций воспринимается в бизнес-сообществе. Известны сигналы, достаточно недвусмысленные, которые компании, работающие на российском рынке, и те, кто хочет выйти на российский рынок, направляют собственным правительствам. Особенно это чувствительно для европейской экономики в нынешней ситуации, когда она только-только начинает оправляться от последствий финансово-экономического кризиса.
Это не значит, что подобные шаги будут безболезненными для российской экономики. Нет, конечно, ведь российская экономика достаточно прочно встроена в мировую экономику. Да и вообще самоцель подобных действий не совсем понятна. Ведь официальные лица в ЕС говорят, что, мол, санкции – это не самоцель, а способ подтолкнуть Россию к активизации усилий по деэскалации ситуации на Украине.
Какая-то вывернутая логика, потому что путь к деэскалации ситуации на Украине, наверное, лежит через реализацию тех договоренностей, которые были согласованы в Женеве 17 апреля. Они предусматривают разоружение всех незаконных вооруженных формирований и освобождение занятых ими зданий. Но ведь ни в Киеве, ни в Западной Украине ничего подобного не делается, поэтому, если всерьез говорить о деэскалации, то, наверное, те, кто с самого начала принял опрометчивое решение поддержать нелегитимный киевский режим (а это сделал, в том числе, и Европейский союз) должны сами подумать, чем они могут помочь деэскалации этого кризиса.
– Есть ли в Евросоюзе единство по вопросу об ужесточении позиции в отношении России, в том числе по возможности введения экономических санкций? Мы можем говорить о том, какие страны ЕС - за, а какие - против?
– Говорить, что какой-то консенсус вырисовывается в Евросоюзе на этот счет, было бы неправильно. Некоторые государства ЕС вообще против экономических санкций, и их руководители заявляют об этом открыто, публично. Например, Президент Кипра Никос Анастасиадис сделал соответствующее заявление несколько дней назад. В аналогичном ключе высказывается целый ряд других руководителей.
Есть, конечно, страны, которые считают, что язык санкций – это единственный язык, на котором можно говорить с Россией. Я бы не хотел их называть. Оставим это на их совести, если таковая осталась.
– Могут ли от возможных дальнейших санкций ЕС пострадать простые россияне, в том числе в плане возможностей поездок в страны Евросоюза, обучения, научной работы, финансовых ограничений?
– Ну, во-первых, кто такие простые россияне? Все граждане России равны в своих правах, поэтому говорить о том, что какая-то элита выделяется в данном случае, едва ли правильно. Но даже логика составления списка индивидуальных ограничительных мер со стороны Евросоюза достаточно странная и, я бы сказал, ущербная. Это, кстати, признают и некоторые здешние комментаторы.
Когда речь идет о намерении заморозить зарубежные счета некоторых федеральных чиновников, то это говорит о том, что авторы этой идеи плохо знакомы с российским законодательством, которое запрещает государственным служащим иметь счета за границей. В таком случае подобные ограничительные меры способны лишь укрепить силу этого закона.
А вот что касается возможности поездок в страны Евросоюза, то на этот вопрос я бы посмотрел с другой стороны. У нас ведь было практически уже на выходе соглашение о дальнейших визовых упрощениях. От того, что оно оказалось замороженным буквально за шаг до финиша, российские граждане, так же, как и граждане стран Евросоюза, на какой-то период будут страдать, поскольку не смогут воспользоваться теми льготами, которые это соглашение предоставляло бы.
И хотя было много дискуссий относительно распространения по этому соглашению безвизового режима на обладателей служебных паспортов, там же речь шла не только о них. Речь шла, в том числе, и о неправительственных организациях, о правах которых так пекутся наши коллеги в Евросоюзе, об участниках разного рода двусторонних программ, научных, учебных и прочих.
