28 февраля состоялось голосование в Совете Безопасности ООН, в ходе которого Россия и КНР наложили вето на внесенный Великобританией, Францией и США проект резолюции о введении санкционного режима против Сирии по Главе VII Устава ООН. «Против» проголосовала и Боливия, а Египет, Казахстан и Эфиопия – воздержались.
Отправной точкой для указанного проекта стали третий и четвертый доклады Совместного механизма ОЗХО-ООН по расследованию случаев применения химического оружия в Сирии (СМР), в которых высказываются предположения, что вину за применение в 2014-2015 гг. хлора против мирного населения в трех случаях несут вооруженные силы САР, в одном за применение иприта – ИГИЛ.
Хорошо известны разделяемые не только Россией скептические оценки в отношении сделанных экспертами СМР выводов. В их документах с точки зрения правоприменительной практики не содержится сколько-нибудь убедительных фактов, на основе которых можно было бы выдвигать какие-либо обвинения не только в адрес официального Дамаска, но даже и ИГИЛ. Более того, токсичные химикаты широко используются в Сирии «Джабхат ан-Нусрой», а также многочисленными группировками сирийской вооруженной оппозиции, в том числе в провокационных целях – для дискредитации вооруженных сил и руководства этой страны.
Обладание террористическими организациями в Сирии и Ираке химическим оружием – давно не «откровение» для кого бы то ни было. Так, представители ведомой США антиигиловской коалиции регулярно сообщают об уничтожении химических лабораторий боевиков в Ираке. Дамаск в декабре 2016 г. передал экспертам ОЗХО пробы и другие материальные свидетельства, отобранные российскими военными в провинции Алеппо в связи с совершенным там 16 сентября прошлого года терактом с применением полноценного боевого отравляющего вещества – иприта. При непосредственном содействии итальянских партнеров эти образцы в январе были доставлены в штаб-квартиру ОЗХО в Гааге, где ведется их изучение.
У нас нет сомнений, что цель деятельности СМР ряд западных стран видит в нахождении способа возложить на правительство Б.Асада ответственность за применение химоружия и, тем самым, проложить путь к смене власти в Дамаске. Еще год назад об этом откровенно говорили некоторые коллеги по «пятерке» в Нью-Йорке. Тем не менее Россия согласилась на продление работы СМР еще на один год, будучи убежденной, что использование химического оружия в этом неспокойном регионе – крайне опасная тенденция, грозящая выйти за пределы Ближнего Востока. Мы исходим из того, что Механизм будет выстраивать свою работу на беспристрастной основе и опираться исключительно на достоверные факты, а не предположения, домыслы, фальшивки, откровенно сфабрикованные сирийской оппозицией не без участия извне.
Рассчитываем, что, как и предполагает резолюция СБ ООН 2319 (2016) о продлении мандата СМР, деятельность Механизма все же распространится на сопредельные с Сирией государства и одновременно получит реальное антитеррористическое наполнение. Во многом еще предстоит разобраться, в том числе дав возможность Дамаску в соответствии с его обязательствами по Статье VII КЗХО довести до логического завершения национальное расследование по всесторонней проверке изложенных в докладах СМР фактов.
Ряду государств-участников КЗХО 11 ноября 2016 года удалось не присущим ОЗХО консенсусом, а голосованием продавить санкционное антисирийское решение Исполнительного совета этой Организации. 12 января текущего года Вашингтон ввел против Дамаска новые односторонние санкции. Этого, видимо, оказалось мало. Была предпринята попытка «имплантировать» эти санкционные меры в проект резолюции СБ ООН. Для Российской Федерации, равно как и для других государств, объективно оценивающих ситуацию с применением химоружия в Сирии и Ираке, сама концепция представленного западной «тройкой» постоянных членов СБ ООН документа была категорически неприемлема. Проект резолюции имел ущербный и однобокий характер. Санкционный список сирийских физических и юридических лиц не подкреплен какими-либо фактами в докладах СМР и являлся абсолютно произвольным.
Нет сомнений, что подобные инициативы на площадках СБ ООН и ОЗХО способны самым негативным образом сказаться на перспективах политического урегулирования в Сирии, переговоры по которому 23 февраля были перезапущены в Женеве. Ущерб наносится и работе по налаживанию межсирийского диалога, продуктивно начатой в Астане.
Все эти аргументы российская сторона приводила в ходе консультаций по проекту резолюции на протяжении последних нескольких месяцев. Тем не менее западная «тройка» сознательно и явно в провокационных целях пошла на раскол в СБ ООН и вброс проекта, заранее зная, что он для России (и не только для нее) неприемлем и будет заветирован. При этом от поиска компромиссных развязок соавторы этого документа всячески уклонялись. Очевидно, что их цель состояла не в нахождении эффективных общеприемлемых решений, а в поляризации подходов и обострении обстановки.
Выражаем признательность государствам-членам СБ ООН, которые, осознавая неуместность и несвоевременность подобных действий, верно оценивая чрезвычайную остроту исходящих из этого региона угроз терроризма, в т.ч. его «химическую» составляющую, сочли необходимым выступить против или не согласиться с этой вредной «инициативой».
Сейчас императивом для всех должна стать борьба с ИГИЛ и другими террористическими структурами в Сирии. Любые односторонние или многосторонние санкции в отношении Дамаска только ослабят международный антитеррористический фронт.
-
