- Еврокомиссия объявила, что уверена в высоком качестве литовской молочной продукции, тогда как Роспотребнадзор доказал обратное. ЕС и Литва готовятся жаловаться в ВТО. Как, на Ваш взгляд, будет развиваться ситуация вокруг запрета на ввоз литовской молочной продукции?
- Что касается введенных Роспотребнадзором ограничений в отношении молока и молочной продукции из Литвы, я думаю, что Геннадий Григорьевич Онищенко достаточно подробным и популярным языком объяснил обстоятельства этого дела. Это вопрос безопасности потребителей, вопрос здравоохранения, но не торговли, поэтому как таковой он выходит за рамки компетенции ВТО. Господин Де Гюхт /еврокомиссар по торговле/ и его коллеги могут говорить или даже что-то предпринимать по этому делу, однако вопрос совершенно очевиден.
Этот эпизод не первый и, боюсь, не последний. Если посмотреть на проблему более широко, а не замыкаться на Литве, за последние 20 лет Россия превратилась в крупнейший рынок сбыта продовольственной продукции стран ЕС. Объем есовского экспорта этой продукции в Россию составляет 10 млрд. евро в год. Понятно, в каких условиях рынок формировался в 90-е годы, когда, с одной стороны, в нашей стране шло становление рыночной экономики и развитие торговли, а с другой – были серьезные проблемы с положением собственных производителей.
Вообще надо отметить, что основой продовольственной безопасности любой страны является ее способность к самообеспечению продуктами питания. Если же мы говорим о торговле, то паритета между российскими и европейскими экспортерами не существует даже на бумаге. Из ЕС в Россию мясо поставляют 1600 различных экспортеров, тогда как из России в ЕС мясо имеют право экспортировать только 13 компаний, причем в основном они поставляют такую уникальную продукцию, как мясо полярного оленя. Для гурманов. Причем только из двух регионов РФ - из Мурманской области и Ямало-Ненецкого округа. Есть дисбаланс, что греха таить.
Поэтому, завоевав без особого труда российский рынок в начале 90-х, европейские поставщики очень быстро к этому привыкли, и когда наконец российское сельское хозяйство начало подниматься, естественно стали возникать коллизии.
Однако коллизии могут быть чисто торговые, и по ним, естественно, в ВТО идут нормальные обсуждения. Я сам участвовал в этих обсуждениях в финальной стадии присоединения РФ к ВТО, в частности по квотам на говядину. Причем ЕС, который во всем мире позиционирует себя как главный поборник свободной торговли, категорически настаивал на бессрочном сохранении квот на поставку ряда видов мяса на российский рынок. В первую очередь говядины.
- Или конины?
- Конина была источником других телодвижений. Сам по себе продукт неплохой, только она по-другому называется, по-другому продается и иначе стоит.
Таким образом, необходимо отделять вопрос торговли от вопросов здравоохранения и защиты потребителей. Помните историю с польским мясом? Которое в ряде случаев было вовсе польским, даже не всегда мясом. Под его видом поставлялась индийская буйволятина в лучшем случае, а в худшем - металлоизделия. Был и такой эпизод, под видом мяса был металлолом.
- Еврокомиссия зачастую обвиняет Россию в чрезмерной жесткости ее санитарных норм, считая их косвенным средством защиты рынка.
- Мы сравнивали совместно с Россельхознадзором требования России и ЕС. По некоторым параметрам наши требования действительно жестче. По другим показателям жестче требования ЕС. Есть и группа критериев, которые у нас примерно одинаковые, но более жесткие, чем, например, в США. Возьмем генетически модифицированные организмы, которые разрешены в США, но запрещены в ЕС и в России. Или также запрещенная у нас и в ЕС хлорированная курятина, которую американские поставщики пытались продавать в Европу и Россию.
Если же сравнивать нормы только России и ЕС, то стоит привести наглядный пример - это ситуация вокруг антибиотиков. Проблема во многом в том, что российская фармацевтика пока еще не достигла наивысшего мирового уровня и у нас по-прежнему в ходу для лечения людей антибиотики первого поколения - тетрациклины. В свою очередь, в ЕС ими уже людей не лечат, но продолжают активно производить и используют в значительных дозах для лечения скота. Получается, что мясо западноевропейской коровы, которую лечили тетрациклином, попадает на наш рынок, его люди съедают и приобретают иммунитет к этой группе антибиотиков, что осложняет лечение людей в России.
При этом мы не уподобляемся отдельным европейским политикам и не кричим, что Евросоюз нас сознательно травит. Это проблема, требующая экспертного диалога с ЕС на основе объективного научного обоснования.
С этой целью мы с ЕС за последние годы создали систему контроля и сертификации конкретных производителей.
- Споры такого характера были и раньше. Например вокруг польского мяса в 2007-2008 годах. Давайте напомним чем они закончились.
- В Польше все закончилось сменой правительства... Хотя, конечно причин для этого было гораздо больше, чем эта проблема.
Когда возник этот спор, нам 4 месяца не могли в Брюсселе ответить, кто за что отвечает. За что Еврокомиссия и за что страны-члены. В конечном итоге они разобрались между собой и ответили нам, что решение будет принимать Еврокомиссия, а обеспечивать выполнение - страны-члены. Это и понятно, поскольку во всем многотысячном корпусе еврочиновников экспертов по ветеринарной и фитосанитарной тематикам практически нет, и они полагаются на национальных специалистов стран ЕС.
По итогам этого конфликта была создана система контроля и сертификации. Эксперты Россельхознадзора посещают и сертифицируют не отрасли, а конкретных поставщиков. В Польше это 80 с чем-то предприятий. С тех пор, если отдельные проблемы и были, то на политический уровень они больше не выходили. Все работает в штатном нормальном режиме без политики. Вообще политика в вопросах ветеринарии и фитосанитарии только вредит.
- Наши западные, особенно литовские, коллеги зациклены на времени введения молочного запрета против Литвы, который произошел за полтора месяца до вильнюсского саммита «Восточного партнерства».
- Здесь нет вообще никакой связи. Однако, если уж речь зашла о "Восточном партнерстве", поделюсь своими наблюдениями. За последнее время я слышал немало комментариев, что Россия "неожиданно возбудилась" и начала резко реагировать на предстоящий саммит. На самом деле ситуация прямо противоположная. Инициаторы и организаторы этого саммита, видимо, сами себя убедили, что это ключевое событие года и десятилетия. Однако это вызывает сомнение. Осталось примерно полтора месяца, но о его готовности говорить еще рано.
Надо отметить, вильнюсский саммит – это уже третий саммит «Восточного партнерства», при этом первые два прошли довольно бесцветно.
Подготовка к третьему саммиту далеко не завершена. Сейчас есовцы готовят итоговую декларацию вильнюсского саммита, которая пока еще не согласована даже внутри Евросоюза. А лидерам стран "Восточного партнерства" ее покажут только после утверждения странами ЕС, причем я сильно сомневаюсь, что ее предложат для редактирования, скорее это будет по принципу "бери или отказывайся".
По соглашениям об ассоциации тоже не все однозначно. На заре программы "Восточного партнерства" предполагалось подписать шесть соглашений об ассоциации. От них на сегодня осталось только три - с Украиной, Молдавией и Грузией. Армения, как все слышали, недавно сделала исторический выбор в пользу участия в Таможенном союзе, Азербайджан изначально интереса к ассоциации с ЕС не проявлял, говоря, что ему это не нужно, а Белоруссии этого никто и не предлагал.
Политические решения о подписании Соглашения об ассоциации с Украиной и парафировании аналогичных документов с Молдавией и Грузией еще не приняты. Пока я видел только текст соглашения с Украиной, тексты аналогичных документов с Молдавией и Грузией от всех прячут, несмотря на заявления о полной транспарентности.
Украинский документ - это тысяча страниц. Чтобы его подписать, по нормам ЕС его необходимо перевести, помимо украинского и английского, еще на 23 европейских языка.
Таким образом, с самим событием понятно. Но тенденция не может не вызывать озабоченности. Конечно, ЕС волен подписывать соглашения с любыми соседними странами. Но те, кто будет подписывать такие соглашения с Евросоюзом, должны быть способны сопоставить сопряженные с ними риски с теми возможностями, которые предлагает перспектива членства в Таможенном союзе России, Белоруссии и Казахстана.
- Вы упомянули серьезный дисбаланс по количеству экспортеров сельскохозяйственной продукции между Россией и ЕС. А насколько, по Вашей оценке, на европейский рынок окажутся допущены украинские производители, если соглашение о зоне свободной торговле все-таки вступит в силу?
- Пробиться на рынок ЕС, независимо от соглашения об ассоциации и свободной торговле, им будет крайне сложно. Даже если будут сняты таможенные барьеры, останутся другие препятствия, включая простую перенасыщенность европейского рынка. Или элементарное незнание гигантской европейской нормативной базы.
Возьмем пример молдавских вин. В Молдавии действительно есть ряд очень хороших вин. Но, увы, несколько больше не очень хороших. Все ведь очень просто. Что в Грузии, что в Молдавии, мы прекрасно знаем территории виноградников, и нам очень просто скалькулировать, сколько в год они способны произвести из определенного сорта винограда вина определенного сорта. А когда на российский рынок идет вина этого сорта в 4-5 раз больше, мы задаемся закономерным вопросом – откуда оно берется?
Евросоюз на это ответил сугубо политическим рекламным жестом: мы, дескать, купим все молдавское вино, от которого отказалась Россия.
Вы хотите, чтобы я поверил, что в парижских ресторанах будут подавать молдавское вино? При том, что ЕС ежегодно тратит 500 млн. евро из своего бюджета на перегонку невостребованного на рынках вина собственного европейского производства в технический спирт. Замечу, даже не в продовольственный спирт, из которого можно делать крепкие напитки, которых в ЕС, кстати, тоже переизбыток, а в технический.
Мой коллега Вигаудас Ушацкас, только что ставший руководителем Представительства ЕС в России, недавно дал интервью "Коммерсанту", по ряду моментов которого я с ним согласиться не могу. Например, по "Восточному партнерству" он сказал странную вещь: "То, что мы предлагаем странам «Восточного партнерства», мы предложили и России в рамках Нового базового соглашения".
Это не соответствует действительности. Нам ассоциацию никто не предлагал. Впрочем, она нам и не нужна. Или другой тезис, что ЕС предлагает России двигаться в направлении уменьшения протекционизма в сторону большей свободы торговли. Я называл количеству поставщиков мяса из России в ЕС /13/ и из ЕС в Россию /1600/. Комментарии явно излишни.
- Таможенный союз и соглашения о свободной торговли
- Во-первых, необходимо четко разделить понятия: что такое зона свободной торговли и что такое таможенный союз, которым ЕС также является. О свободной торговле каждая страна может договориться с любым количеством государств мира, если это не противоречит нормам ВТО.
А вот таможенный союз - это группа стран, на внешних границах которой действуют единые таможенные тарифы. У нас они так и называются ЕТТ Таможенного союза. Таким образом, страна А /или У/ не может вступить одновременно в таможенные союзы Б и В, поскольку она не сможет установить на своей границе одновременно два разных таможенных тарифа на одни и те же товары. Эту проблему Киеву сегодня объясняют одновременно Москва и Брюссель, причем одними и теми же словами: "Время комфортного сидения на двух стульях заканчивается".
Идя по пути ассоциации с ЕС, Украина будет брать на себя юридические обязательства. По таможенным тарифам, по регулятивным делам. Каждый такой шаг будет последовательно закрывать путь к членству в Таможенном союзе. При этом сам Евросоюз никогда не обещал полного членства ни Украине, ни Молдавии, ни Грузии. И, уверен, что в обозримой перспективе на это не пойдет. А Таможенный союз предлагает сразу полноправное членство.
- ЕС передал в Орган разрешения споров ВТО свою жалобу на российский утилизационный сбор на автомобили иностранного производства. А что мы еще можем сделать, чтобы их удовлетворить, если закон об изменении порядка взимания этого сбора уже принят российским парламентом 16 октября и вступит в силу 1 января 2014 года?
- Суть претензий Еврокомиссии, обоснованность которых мы признали и начали процесс соответствующей доработки законодательства, заключалась в том, что у нас утилизационный сбор был разный на автомобили отечественного производства и импортируемые машины. За отечественные платил производитель, и это входило в их стоимость, а за импортные приходилось платить при ввозе. Там была своя логика, но, по формальным признакам, действительно имело место нарушение норм ВТО.
Исправление ситуации требовало законодательных изменений. Это решение далось нелегко, но было принято, и проект соответствующих документов был направлен в Госдуму в июне. В Думе раздали по комитетам, которые стали вчитываться, но тут случилось страшное: настали парламентские каникулы. Я с сожалением воспринял эту информацию, поскольку надеялся, что до каникул законопроект удастся рассмотреть. Но не успели. Что ж, принцип демократического разделения властей заставил меня оставить мое сожаление при себе. К счастью, теперь дело сделано.
Ближайшее заседание в ВТО состоится 22 октября, и на нем Россия, безусловно, представит свои контрдоводы, в том числе информацию о том, что это решение уже прошло легальные процедуры в парламенте. Я, безусловно, очень рад, что российский парламент успел принять этот закон до этого заседания.
Если европейскую сторону такой результат не удовлетворит - процесс затянется. Эта команда заседает раз в месяц, при этом Орган разрешения споров ВТО чрезвычайно загружен работой. Спор между "Эйрбасом" и "Боингом" длится уже более десяти лет с переменным успехом. Там только появляется один иск, сразу же в пику ему идет новый.
Кстати, мало кто здесь отдает отчет в том, что более половины автомобилей российского производства - это собираемые в России модели зарубежных автопроизводителей, в том числе европейских. Поэтому вопросы о предстоящем изменении режима уплаты утилизационного сбора нам задает и руководство европейских автоконцернов, построивших в России свои заводы. Нам остается только посоветовать им обратиться в Еврокомиссию.
- В последнем отчете Евростата о просителях убежища в Евросоюзе свидетельствуют, что на первом месте по числу просителей убежища в России являются граждане России. Правда сам Евростат отмечает, что до 80 процентов этих запросов отклоняется. Как можно прокомментировать эти цифры в контексте опасений ЕС вводить безвизовый режим с Россией.
- Эти данные явно свидетельствуют о достаточно наивном представлении наших сограждан о практике предоставления убежища в Европе или стремлении полагаться на «русский авось». Видимо, есть резервы для улучшения правового образования и правовой культуры в России. Что касается европейских опасений, которые были еще в начале 90-х годов, что все население России сразу рванет в Европу, стоит только приоткрыть границу, то они, естественно, не оправдались.
Говоря о безвизовом режиме, мы, во-первых, говорим о безвизовом режиме краткосрочных поездок не более чем на 90 дней в течение 180 дней. Речь не идет о свободе переселения с получением права на работу или других социальных прав.
Во-вторых, речь не идет об отмене пограничного контроля, Россия не намерена становиться частью шенгенской зоны. Пограничный контроль остается, становясь с введением биометрических паспортов еще более эффективным, поэтому говорить о бесконтрольных потоках не приходится.
- А каковы перспективы?
- У нас идут два параллельных переговорных процесса. Один процесс по отмене визового режима, второй - об упрощении действующего режима.
По первому треку близится к завершению процесс имплементации «совместных шагов» по переходу к безвизовому режиму. 4 октября завершила посещение 6 стран ЕС последняя группа российских экспертов, по последнему, четвертому, блоку этих шагов - внешние сношения и права человека. Их группа также уже завершила свою работу в России. Кстати в рамках своего визита они попросили посетить ЗАТО - закрытое административно территориальное образование – то, что раньше называлось закрытым городом. Мы их просьбу удовлетворили и свозили их в Звездный городок. Всем очень понравилось.
Таким образом, этап обмена миссиями завершен.
Если не тянуть время, то до конца года можно подготовить решение, фиксирующее завершение имплементации «совместных шагов». Вопрос, что дальше?
Чтобы двигаться дальше и начинать процесс выработки соглашения, необходимо принятие политического решения со стороны ЕС. Причем любопытно, что кого ни спросишь из стран-членов - все за. Кто же против? – они кивают на Еврокомиссию. Мы спрашиваем Еврокомиссию – там кивают на страны члены, не уточняя, какие именно. Впрочем, мы к этому уже привыкли.
Необходимость принимать решение о начале переговоров по соглашению о безвизовом режиме - это будет первый из трех «моментов истины» для ЕС. Вторым станет вопрос о подписании документа, третьм - о его ратификации и вступлении в силу. Посмотрим.
В общем, есть возможность на саммите Россия-ЕС этой зимой объявить о завершении стадии имплементации совместных шагов и начале переговоров о соглашении. Или есовская сторона должна будет внятно объяснить, почему она этого сделать не готова.
Второй трек - упрощение действующего визового режима. Он тоже касается только краткосрочных поездок. То есть необходимость в нем отпадет, когда будет введен безвизовый режим.
Пока речь идет об адаптации соглашения 2006 года путем расширения категорий лиц, на которых оно распространяется, упрощения визовых процедур, в частности по срокам и порядку выдачи многократных виз. Сюда же входит и проблема служебных паспортов.
На сегодня все эти проблемы по сути сняты, согласованы компромиссные формулировки, и я вижу реальную возможность на предстоящем саммите это соглашение подписать. Вопрос только в расторопности и достаточности политической воли есовских партнеров.
