В МИД России заявили, что ответные меры на уже объявленные западные санкции – это лишь начало. Какие ещё рычаги есть у Москвы?
Российская сторона вправе применить те меры, которые будут сочтены адекватными, причем как в плане персональных рестрикций(они же «стоп-листы»), так и экономических санкций. Разумеется, все, что мы будем предпринимать в качестве контрмер, будет ответом на те недружественные действия, которые другие страны будут применять к нашей. При этом они будут временные по определению, то есть как только антироссийские санкции отменят, то будут пересмотрены и наши ответные меры.
Чувствует ли себя Москва изолированной на международной арене в нынешней ситуации? Какие страны все еще поддерживают Россию?
Я думаю, что объективно Россию изолировать не может никто. Это связано и с географией. Никакие изоляционные, санитарные кордоны, которые уже в свое время пытались строить, не имеют никакой перспективы. Так же, как и в политическом плане, если посмотреть на уровень и частоту тех контактов, которые видны широкой общественности. Могу сказать, что есть также масса прочих контактов, которые могут быть и незаметны.
В настоящий момент обсуждаются санкции против энергосектора России. Готовы ли страны ЕС к такому развитию событий, учитывая, что транзит газа до сих пор продолжается?
Эти санкции наверняка вызовут эффект бумеранга, даже не дожидаясь ответных мер с российской стороны. Непосредственным результатом рестрикций со стороны ЕС будет дальнейший скачкообразный рост цен на энергоносители. Я уже не говорю о судьбе «Европейского зеленого курса». О нем как о магистральном направлении «движения к светлому будущему» мы слышали еще до и во время пандемии. Однако я думаю, что эти грандиозные планы так или иначе придется если не пересмотреть, то отложить. Это уже начинают признавать и официальные представители ЕС, Еврокомиссии в частности. Начинаются разговоры о том, что пока не надо забывать об угле, который еще совсем недавно в ЕС был объявлен самым грязным топливом, и потому его производство хотели свернуть чуть ли не до нуля.
В Евросоюзе уже заявили, что санкции против России ударят по экономике самого ЕС. Насколько это сильный удар?
Санкции в экономической и особенно в финансовой сфере, уже начинают «кусаться». И не в меньшей степени это ощущают те, кто вводил рестрикции. Можно предположить, что какой-то эффект этих мер для себя они просчитывали. По крайней мере, уже звучат заявления в стиле: «Придется затянуть пояса». Пока что риска замерзнуть, наверное, нет. Наступила весна, так что этот компонент проблемы будет отложен, скорее всего до следующей осени. Но ведь лето пролетит, и потом придется чем-то топить. Я уже не говорю о финансовых потоках, ведь мы живем все-таки во взаимосвязанном мире, и российская экономика –часть мировой. Российская финансовая система – это тоже часть глобальной финансовой системы. И здесь наши «бывшие партнеры» в ЕС вряд ли продумали все последствия.
Ранее мы были свидетелями событий, когда самолеты российских политиков разворачивали, теперь разворачивают гражданские суда. Вы уже говорили о том, что все эти меры пока называются временными. Но все-таки возможно такое развитие событий, при котором страны ЕС изолируют россиян на долгие годы?
Что касается гражданской авиации, это одна из самых чувствительных проблем. Во-первых, за последние два года из-за пандемии эта отрасль понесла немалые убытки. Только-только она начала выправляться, и вот снова ограничения. Объективно эта мера больше ударяет по европейским перевозчикам в силу общей географии. Одно дело – пролететь воздушное пространство, скажем, Бельгии, а другое дело – необъятной Российской Федерации.
Кроме того, немалое количество самолетов, эксплуатируемых российскими авиакомпаниями, находится в лизинге. Причем часть лизингодателей из ЕС, часть – нет. В этой связи требование вернуть все самолеты могут выдвигать только люди, которые плохо представляют себе реальную ситуацию. Для того, чтобы вернуться, самолет должен пролететь то воздушное пространство, которое для него теперь запрещено. Посмотрим, как эта ситуация будет разрешена. С точки зрения сторонних наблюдателей даже интересно за этим понаблюдать, а вот с точки зрения пассажиров, которые вынужденно заблокированы на территории другой страны, это уже гуманитарная проблема. Российские власти, включая загранучреждения и МИД, уже активно этим занимаются.
Получается, санкции сейчас бьют не только по элитам, но и по простым гражданам, деятелям культуры и даже спортсменам. Так, недавно было принято решение отстранить нашу сборную от Паралимпиады. Как это можно объяснить?
Что касается конкретно паралимпийцев, я считаю это верхом цинизма и позора. Для людей с ограниченными возможностями само участие в этих играх – уже подвиг. Сначала было промежуточное решение о том, что их допустят под нейтральным флагом, а потом вовсе запретили. Это не вписывается, по крайней мере, в мое представление о человеческих взаимоотношениях и совести.
На втором раунде переговоров Россия и Украина договорились по ряду гуманитарных вопросов, в том числе о возможности временного прекращения огня для организации гуманитарных коридоров. Насколько это позитивный сдвиг? Как Вы оцениваете перспективы их продолжения?
Пока что результаты невелики. Посмотрим, что дальше будет. Мы открыты к переговорам даже в нынешней ситуации. Но единственное, что мы не приемлем – это предварительные условия, которые изначально пыталась ставить украинская сторона. Мол, вы сначала выведите войска отовсюду, включая Крым. Но все-таки то, что удалось договориться о создании гуманитарных коридоров – пусть небольшое, но очень важное достижение, потому что это позволит спасти человеческие жизни. Как дальше будут идти эти переговоры, не будем загадывать.
На Ваш взгляд, возможно ли ещё дипломатическое разрешение ситуации на Украине путём переговоров западных стран с Россией и Украиной? Видите ли Вы здесь посреднические усилия Франции в лице Эммануэля Макрона?
Любой конфликт в истории заканчивался миром и переговорами. Форма, продолжительность и стиль этих переговоров бывали разными на протяжении веков. Тем не менее, любая война всегда заканчивались миром, а любой конфликт и подавно. Я не берусь судить о конкретных инициативах, свидетелями которых мы были в последнее время, но могу сказать, что мы, со своей стороны, к диалогу готовы. Хотя для российских дипломатов эта ситуация, к сожалению, привычна – стараться поддерживать и налаживать диалог в достаточно сложных условиях. Последние восемь лет у нас с Евросоюзом была именно такая модель. Простых партнёров у нас никогда и не было. Сейчас работать еще сложнее, но это для нас профессиональный вызов.
Европарламент принял резолюцию, в которой высказался в пользу предоставления Украине статуса кандидата на вступление в ЕС. Тем не менее, канцлер ФРГ Олаф Шольц недавно заявил, что вступление Украины, а также Грузии и Молдавии в объединение – не вопрос, стоящий на повестке дня. Как Вы это можете прокомментировать?
Разговор о каких-то процедурах и чуть ли не моментальном вступлении в ЕС – это только для пиара. Никаких ускоренных процедур в ЕС никогда не было, нет и не будет. Более того, после каждой из последних волн расширения ЕС условия вступления в него усложнялись. На сегодняшний день это требует серьезной подготовительной работы, как со стороны государства, которое подает заявку, так и со стороны структур ЕС. Более разумные люди реагируют на это (заявления о вступлении Украины в ЕС — «Известия») в соответствии с таким подходом. Подать заявку, как говорится, дело нехитрое: написал заявление и отправил. Но, как известно, даже руководитель пресс-службы Еврокомиссии довольно быстро отреагировал, отметив, что они занимаются данным вопросом только после получения мандата стран-членов. Мы не сомневались, что рано или поздно такие поползновения будут. То, что сейчас эти три страны (Грузия, Молдавия и Украина — «Известия») пытаются друг друга обогнать, выглядит как-то по-детски. Но посмотрим, что будет дальше.
