Уважаемые дамы и господа,
Начну с констатации очевидного. Евросоюз – ключевой партнер нашей страны в сфере энергетики. И вне зависимости от того, каким образом будет меняться динамика развития энергетических секторов России и ЕС, в том числе в аспекте диверсификации рынков сбыта российских углеводородов, он останется таковым на обозримую перспективу. Cотрудничество с Евросоюзом в сфере добычи, транспортировки и сбыта газа является одним из приоритетных направлений российской энергетической политики. Поставки природного газа из России на сегодняшний день превышают 20% от общего объема потребления ЕС, что составляет более 33% от общего объема импорта газа Евросоюзом. В свою очередь, свыше 55 % российского экспорта газа приходится на ЕС.
Долгосрочный и взаимовыгодный характер энергетического сотрудничества России и ЕС нельзя подвергнуть сомнению. Российская сторона за десятилетия поставок энергоносителей на рынки нынешних стран-членов ЕС доказала свою безусловную надежность как партнера.
Главной качественной характеристикой такого сотрудничества является взаимозависимость. Именно она позволяет, с одной стороны, обеспечить Российской Федерации существенные поступления в бюджет, с другой, – гарантировать Евросоюзу поставки необходимых для устойчивого развития его экономики энергоресурсов в необходимых объемах и по приемлемым ценам. И эти цены формируются на основе рыночных правил.
В этом контексте нельзя не сказать, что на сегодняшний день, и это общеизвестно, газовая сфера является, к сожалению, наиболее политизированной составляющей энергетического сотрудничества России и ЕС. СМИ соревнуются в "остроте" заголовков статей на тему то очередного "газового противостояния" России и ЕС, то необходимости срочно принять меры по избавлению Евросоюза от "оков" газовой зависимости от России и так далее. Впрочем, объективности ради следует отметить, что такой зачастую "истеричный" фон, нагнетаемый теми, кто явно не заинтересован в развитии нашего двустороннего партнерского взаимодействия, не мешает профильным структурам России и Еврокомиссии наращивать эффективность сотрудничества, в том числе в газовой сфере, как в рамках Энергодиалога Россия-ЕС, так и посредством реализации иных инициатив. В частности, можно отметить успешный запуск работы Консультативного совета по газу (в который входят ведущие российские и есовские эксперты), подготовку Дорожной карты энергетического сотрудничества России и ЕС до 2050 года. Продолжается поиск взаимоприемлемых развязок по энергетическому разделу проекта Нового базового соглашения Россия-ЕС.
Очередным подтверждением укрепления доверия между нами в энергетической сфере стали испытания последней аномально холодной зимы, через которые нам удалось пройти в духе конструктивной совместной работы.
Конечно, необходимо помнить, что важность энергетического сотрудничества для обеих сторон зачастую определяет и масштаб периодически возникающих проблем, объективно определяемых диалектикой взаимоотношений поставщиков и потребителей. В этом смысле показательны известные сложности, связанные с развитием энергетического законодательства ЕС. Мы признаем объективный характер его эволюции, направленной на формирование единого энергетического рынка. Вместе с тем, основной задачей такой эволюции, по нашему мнению, должно являться стимулирование рыночных операторов к инвестициям в энергетическую отрасль: по оценкам наших партнеров из Еврокомиссии, инвестиционные потребности энергетического сектора ЕС до 2050 года составляют 1,5 – 2 триллиона евро. Осуществить такие колоссальные финансовые вливания можно, только если этот сектор будет привлекателен для инвесторов. Однако практика показывает, что принимаемые в последние годы Еврокомиссией меры по регулированию энергетики парадоксальным образом дают противоположный результат – компании осуществляют инвестиции в энергетическую инфраструктуру чуть ли не исключительно в режиме изъятий из-под есовских директив. Это в полной мере касается и «Третьего энергетического пакета» ЕС – регулятивной меры, которая объективно ограничивает инвестиционные возможности компаний, в том числе из третьих стран, в сфере газотранспортной и газораспределительной инфраструктуры ЕС.
Исходим из того, что Еврокомиссия и национальные регуляторы стран-членов ЕС должны учитывать эти соображения при имплементации положений пакета – ведь в конечном итоге от этого зависит устойчивость всей экономики Евросоюза. Хотя уже имеются примеры, когда применение положений пакета непосредственным образом ущемляло законные инвестиционные интересы энергетических компаний, в том числе и российских. Думаю, что в ходе сегодняшней конференции еще прозвучат сюжеты с газопроводами OPAL и NEL, а также с ситуацией с активами "Газпрома" и его партнеров в Литве. Кстати, мы внимательно наблюдаем за развитием конфликтной ситуации между Аргентиной и Испанией, чья компания «Репсоль» рискует лишиться крупных активов за океаном. Аргументы в защиту прав инвесторов и против односторонних действий властей – в данном случае аргентинских, – которые слышны от представителей Еврокомиссии, вполне могут пригодиться нам в зеркальных ситуациях вроде упомянутой литовской. Уверен, что они будут восприниматься в Брюсселе с той же серьезностью, на которую ЕС рассчитывает в Буэнос-Айресе.
И Россия, и ЕС должны учитывать, что энергетическое сотрудничество в газовой сфере – это улица с двусторонним движением, и игнорирование интересов своего партнера может нанести серьезный, а главное – неоправданный ущерб партнерству в целом.
В этой связи не могу не затронуть тему, связанную с утверждением Советом ЕС мандата Еврокомиссии на трехсторонние переговоры ЕС-Туркменистан-Азербайджан по юридически обязывающему соглашению о реализации проекта Транскаспийского газопровода.
Исходим из того, что реализация такого крупного инфраструктурного проекта на Каспии в условиях неопределенности правового статуса Каспия невозможна. К сожалению, инициированное Еврокомиссией продвижение проекта во взаимодействии с двумя странами Каспийского региона без учета озабоченностей остальных стран каспийской "пятерки" нельзя трактовать иначе, как игнорирование нынешней международно-правовой ситуации на Каспии.
Напомню, что принятая на Каспийском саммите 2007 г. Тегеранская декларация предусматривает, что все основные вопросы деятельности в Каспийском море решаются совместно только самими государствами "каспийской пятерки". Поэтому любое решение по транскаспийскому газопроводу должно определяться пятисторонним консенсусом.
Опыт прокладки газопровода "Северный поток" наглядно продемонстрировал, что даже в открытых морях природоохранная экспертиза проводится всеми сторонами, которые могут ощутить на себе экологические последствия. Каспий же является замкнутым водоемом с повышенной сейсмической активностью и большой тектоникой дна. Поэтому сооружение транскаспийского газопровода неизбежно затронет все государства каспийской "пятерки". Усматриваем в его прокладке на основе сепаратных решений угрозу серьезного осложнения ситуации в регионе. Среди прочего, попытка реализации проекта отрицательно сказалась бы на переговорном процессе по правовому статусу Каспия с труднопредсказуемыми последствиями.
Еврокомиссия хорошо знакома с позицией российской стороны по этому вопросу. Хочется надеяться, что наши партнеры приложат необходимые усилия к тому, чтобы не нанести своими односторонними действиями серьезный ущерб не только процессу урегулирования правового статуса Каспия в интересах всех стран "каспийской пятерки", но и репутации самого Евросоюза, который в иных случаях не устает декларировать свою приверженность международному праву.
В конечном счете, одной из важнейших задач политиков, определяющих вектор энергетического сотрудничества по межгосударственной линии, является создание благоприятных условий для компаний-операторов рынка, а интересы российского бизнеса и энергетических компаний ЕС, бесспорно, лежат в плоскости наращивания взаимовыгодного партнерского взаимодействия.
Такое взаимодействие находит свое выражение и в рамках реализации фундаментальной основы внешней энергетической политики ЕС –диверсификации источников и маршрутов транспортировки энергоресурсов на рынки ЕС.
Конечно, с точки зрения потребителя энергоносителей такая стратегия имеет смысл - и в этом контексте Россия готова внести свой вклад в обеспечение энергетической безопасности наших европейских партнеров посредством реализации новых проектов, в том числе сооружения "Южного потока" – трубопровода, коммерческая рентабельность и ресурсная база которого не вызывают сомнений у специалистов.
При этом хочу подчеркнуть, что в перспективе "Южный поток" и проекты газопроводов в рамках "Южного газового коридора" ЕС не являются конкурентами, а напротив, дополняют друг друга – ведь по прогнозам, в том числе и самой Еврокомиссии, спрос на газ в ЕС будет только расти, и места на рынке должно хватить всем проектам. Дополнительным аргументом в пользу такого прогноза послужили трагические события на АЭС в Японии, повлекшие за собой пересмотр рядом стран-членов ЕС своего отношения к ядерной энергетике. Понятно, что резкое сокращение мощностей АЭС в странах ЕС потребует компенсации утерянных объемов энергии за счет других видов энергоресурсов. И при таком сценарии значение природного газа для обеспечения устойчивого роста экономики ЕС трудно будет переоценить.
Таким образом, тезис о "взаимоисключаемости" упомянутых проектов газопроводов – не более чем контрпродуктивная попытка заработать политические очки на формировании негативного фона вокруг и без того подвергшейся беспрецедентной политизации газовой отрасли.
С учетом того, что перспективная роль "Южного потока" в качестве важного инструмента по укреплению энергетической безопасности Юго-Восточной Европы признается как Еврокомиссией, так и представителями заинтересованных стран-членов ЕС (а в проекте участвуют крупнейшие компании из целого ряда государств Евросоюза), хотелось бы выразить надежду на то, что этот газопровод будет включен в число приоритетных для ЕС инфраструктурных энергетических проектов (так называемых "проектов общего интереса"), наряду с уже давно получившими политическую поддержку Брюсселя проектами трубопроводов, входящими в "Южный газовый коридор". Исходим из того, что новые газопроводы ЕС потребуются, поскольку при всей высокой динамике развития технологий энергоэффективности, энергосбережения, развития новых источников энергии, прогнозируемого увеличения поставок СПГ на рынки ЕС реальной альтернативы трубопроводному природному газу в обозримой перспективе нет. Не сможет его заменить и сланцевый газ, на что есть ряд причин, прекрасно известных как специалистам-газовикам, так и нашим партнерам из Еврокомиссии.
История взаимоотношений России и ЕС в газовой сфере в последние годы помнит ситуации, когда политические решения или позиции сторон могли нанести ущерб интересам бизнеса: можно вспомнить, в частности, дебаты по поводу практики долгосрочных контрактов. В таких случаях всегда стоит задаться вопросом: "А что лучше для компаний – источников инвестиций в газовый сектор?". В случае с долгосрочными контрактами ответ со стороны компаний как из ЕС, так и из России, уверен, был бы простым: в отличие от спотовых, долгосрочные контракты позволяют прогнозировать динамику рынков и закладывать фиксированные издержки в конечную стоимость продукции. Возможно, и в других аспектах нашего сотрудничества в газовой сфере государственным и межгосударственным структурам стоит чаще прислушиваться к мнению рыночных операторов для того, чтобы не тормозить развитие отрасли, а, наоборот, способствовать ему.
Естественно, интересы Евросоюза как потребителя энергоресурсов и России как их поставщика совпадают далеко не по всем параметрам. Тем не менее, их объединяет общая цель – обеспечение стабильного роста экономик двух сторон посредством создания условий для плодотворного взаимодействия их энергетических секторов, в том числе и в газовой сфере. Могу уверить вас в том, что российская дипломатия приложит все усилия к достижению этой цели.
