Интервью ИА ТАСС

О судебном заседании по трагедии рейса МН17

Это странный процесс. Первый же логично возникающий вопрос – почему это дело рассматривает некий окружной, то есть местный суд в Нидерландах? Потом – почему судят четырех практически случайных человек, ни один из которых, тем более, не присутствует в зале суда? Ради чего все это? Довод, что, дескать, ради умиротворения и успокоения родственников жертв этой трагедии, звучит более чем сомнительно. По-моему, это направлено лишь на то, чтобы разбередить их раны. Хотя все они, без сомнения, заслуживают сочувствия.

Я наблюдаю за этой историей, что называется, «из первых рядов» с 17 июля 2014 года. Могу сказать, что попытка группы стран разобраться в причинах трагедии МН-17 очень быстро свелась к стремлению подогнать все выводы под заданные параметры. Ни на одном из этапов существования т.н. Совместной следственной группы не возникал вопрос, почему Украина включена в ее состав, а Россия, напротив, категорически не допущена к ее работе. Малайзию – страну, которой принадлежал самолет, и чей экипаж выполнял полет, подключили к ССГ уже после начала деятельности последней. Расследование не отвечает на вопрос, почему украинские власти не закрыли воздушное пространство над районом боевых действий. Это было их функцией, и они ее не выполнили. Есть и еще одна деталь, которую мало кто помнит: черные ящики малайзийского «Боинга» были найдены, идентифицированы и официально переданы малайзийским властям. И они подтвердили, что самописцы были переданы в нетронутом виде.

Если говорить об официальной реакции ЕС на эту трагедию, то я могу рассказать о беседе, которая состоялась у меня с одним коллегой из европейских структур (разумеется, не называя его имени) уже через пару дней после катастрофы. Он предупредил меня: «Владимир, курсор сместился не в вашу сторону». Имелся в виду политический курс ЕС в отношении России. И за этим последовало принятие Евросоюзом новых экономических санкций ЕС против России.

Любое заявление, будь оно сделано Европейской внешнеполитической службой или любым правительством перед началом судебного процесса, – не что иное, как вмешательство в его ход. При этом прямо пытаются пальцем показывать на Россию. Однако вся так называемая аргументация против России строится на том, что мы якобы отказываемся сотрудничать со следствием, хотя все эти годы дело обстояло ровно наоборот: Москва предлагала изучить широкий спектр доказательств, данных с радаров, провела серьезные следственные эксперименты, разбиралась с производителем ракеты. Но ничего из результатов этой деятельности взято в работу Совместной следственной группой не было.

О ситуации на рынке нефти

Не думаю, что падение цен на нефть окажет заметное влияние на реализацию т.н. «Зеленого курса» ЕС. Он ведь рассчитан на десятилетия вперед, должен вести Европу в «светлое будущее», когда человечество – во главе с Евросоюзом, конечно – сможет совсем отказаться от углеводородов. Это слишком глобальная перспектива.

Что касается цен на газ, которые привязаны к ценам на нефть, но с лагом в 9 месяцев, то Евросоюз при любых ценах будет покупать все больше газа. Это в обозримой перспективе. В необозримой, как это изложено в «Зеленом курсе», ЕС от природного газа намерен отказаться вовсе. Но до этого еще надо дожить. Отмечу: речь идет о природном газе. В Брюсселе изучают возможности перейти на биометан и водород. Степень экологичности биометана и его производства оставим за скобками, а водород, конечно, очень хороший чистый продукт, но довольно энергозатратный при производстве. Кроме того, имеет еще один «небольшой» недостаток – весьма легко взрывается.

Волатильность нынешних цен на нефть и курсов валют я рассматриваю как серьезное, но достаточно краткосрочное явление. Думаю, что выход на стабильность и цен, и курсов – в наших общих с партнерами интересах.

Сейчас многие СМИ предполагают, что обвал цен на нефть – это попытка то ли России, то ли Саудовской Аравии, то ли их вместе вытеснить с рынка американскую сланцевую нефть. Однако мне представляется, что это упрощение. Прошли те времена, когда в США добычей сланцевой нефти занимались сотни мелких компаний. Сейчас в этот бизнес вошли крупнейшие энергетические корпорации – Exxon Mobil и прочие. Думаю, они будут в состоянии эту ценовую параболу пережить, также как и наши устойчивые компании.

О борьбе с распространением коронавируса COVID-19

Ждать, что ситуация «рассосется сама», было бы наивно. Довольно строгие меры, видимо, необходимы. Но необходимо также избегать и панических настроений. В ближайшее время в отношении поездок в те европейские страны, где вирус распространился достаточно широко – на сегодняшний день это Италия, Германия, Франция и Испания – я бы рекомендовал нашим согражданам (впрочем, как и всегда) прислушиваться к рекомендациям МИДа и Роспотребнадзора. К сожалению, иногда наши иностранные партнеры, стараясь как-то поддержать турпоток, идут на разные ухищрения, что вынуждает нас реагировать.

Могу сказать, что в евроинститутах сейчас народу меньше, и никто друг с другом за руку не здоровается, но работа пока идет. Сложнее с Европарламентом – там сначала перенесли очередную пленарную сессию из Страсбурга в Брюссель, чтобы сократить поездки, затем урезали ее до 2 дней. Сейчас, кстати, председатель Европарламента Д.Сассоли объявил себя в добровольном карантине, поскольку недавно побывал на родине – в Италии. Но паники в Брюсселе пока нет.

Показателен тот факт, что в России по состоянию на 10 марта было выявлено 20 случаев корановируса, из них 2 – у граждан Китая, которые, как известно, уже выздоровели, а остальные имеют как раз «итальянские корни»: заболевшие подхватили вирус на Аппенинах.

Говоря о рисках распространения болезни в Европе, могу напомнить слова Ангелы Меркель, которая заявила, что с высокой долей вероятностью до двух третей населения Германии может заразиться СOVID-19.

Из этой истории уже сейчас можно сделать очень важный вывод: ситуация вокруг распространения коронавируса подтверждает важность коллективных действий, в том числе России и ЕС, по борьбе с глобальными вызовами и угрозами. Угроза терроризма у всех на устах, но ведь есть и другие общие проблемы, в том числе опасные эпидемии. Надеемся, что наши партнеры в ЕС, наконец, поймут простую истину: чем тратить серьезные ресурсы на противодействие фантомам «российской дезинформации», лучше объединить усилия в борьбе с реальными вызовами.