Выступление Постоянного представителя Российской Федерации при ЕС В.А.Чижова на Международном круглом столе «Пути преодоления кризиса доверия в Европе». Москва, 25 ноября 2014 года
Уважаемые коллеги,
В минувшие дни в Брюсселе и других столицах стран-членов Евросоюза с помпой отмечали знаковую дату – 25 лет с падения Берлинской стены. В западной историографии это событие получило однозначную интерпретацию как победа западной цивилизационной модели над иными идейными альтернативами. Отсюда, как известно, многими на Западе был сделан вывод о наступившем «конце истории».
На фоне нынешней ситуации в мире трудно избавиться от впечатления о недальновидности подобных умозаключений. Стена в центре Берлина действительно пала. Ее фрагменты сегодня украшают многие улицы и площади, в том числе перед зданием Европарламента в Брюсселе. Ими продолжают торговать в сувенирных лавках Берлина и других европейских столиц. Однако разделительные линии и очаги напряженности не исчезли - ни в Европе, ни в мировом масштабе.
Борьба Вашингтона за сохранение ставшей ему за эту четверть века привычной модели однополюсного мира сталкивается с укреплением новых глобальных центров силы, провоцирует волны опаснейших трансграничных вызовов и угроз, размывает правовой фундамент международных отношений. Внутри Евросоюза тлеют неразрешенные конфликты – от Северной Ирландии до Кипра. С новой силой разгораются споры о будущем национальных автономий – Шотландии, Каталонии, Фландрии. Да и судьба самого европроекта, казавшаяся предопределенной еще десять лет назад, когда разрабатывался проект Евроконституции, в результате еврокризиса оказалась под большим вопросом.
Иными словами, утопия «плоского мира», которую в свое время нарисовал трехкратный лауреат Пулитцеровской премии Томас Фридман, сегодня с треском разбивается о стены, выросшие между народами. Этих стен, надо сказать, оказывается великое множество. Есть стены физические – наподобие той, с помощью которой премьер-министр Украины А.Яценюк пытается отгородиться от России. Есть стены военно-политические, совпадающие, например, с внешними границами стран-членов НАТО.
Свою лепту в построение искусственных экономических барьеров вносит Евросоюз, тиражируя вслед за США, зачастую вопреки собственным интересам, односторонние санкции против России и других «неугодных» стран. Наконец, нельзя забывать о наиболее опасных – психологических стенах, которые сегодня усердно возводятся в головах рядовых жителей с легкой руки западных СМИ. Заведенные против России медийные «дела» – С.Магнитского, «Пусси Райот» и даже малайзийского «Боинга» - ловко используются для упрочения стереотипных представлений о России как о ненадежном и опасном чужаке.
Таким образом приходится констатировать очевидное: кризис доверия в отношениях между Россией и странами Запада начался вовсе не с Украины. Его истоки коренятся опять-таки в наследии «холодной войны», которым наши западные партнеры, увы, не сумели толком распорядиться.
Давайте вспомним, с чего начиналось строительство постконфронтационной архитектуры безопасности на европейском континенте. В Парижской «Хартии для новой Европы» 1990 г. страны-участницы СБСЕ подтвердили приверженность десяти принципам хельсинкского Заключительного акта и констатировали, что «безопасность неделима, и безопасность каждого государства-участника неразрывно связана с безопасностью всех остальных». Там же, кстати, были закреплены гарантии «этнической, культурной, языковой и религиозной самобытности национальных меньшинств» и их равенства перед законом.
Напомню и о более позднем документе, под которым также стоят подписи всех государств-участников ОБСЕ, включая США. Речь об одобренной на Стамбульском саммите ОБСЕ 1999 г. «Хартии европейской безопасности». Приведу лишь одно положение этого документа: «В рамках ОБСЕ ни одно государство, группа государств или организация не может быть наделена преимущественной ответственностью за поддержание мира и стабильности в регионе ОБСЕ или рассматривать какую-либо часть региона ОБСЕ в качестве сферы своего влияния».
Я уже не говорю об обещаниях, которые давались Западом Москве, относительно нерасширения НАТО. Как вскоре выяснилось, все эти громогласные лозунги имели мало общего с геополитической реальностью – экспансией евроатлантических структур на Восток, расчленением бывшей Югославии, организацией «цветных революций» на постсоветском пространстве, попытками стравить Россию сначала с Грузией, а теперь и с Украиной.
Когда сегодня на Западе говорят, что Россия якобы пошла на слом архитектуры безопасности в Европе, забывают, сколько наша страна сделала для того, чтобы придать этой архитектуре подлинно общеевропейский характер, а также самой адаптироваться к ее отнюдь непростым условиям.
В 1997 г. был заключен Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Россией и Организацией Североатлантического договора, пятью годами позже создан Совет Россия-НАТО. В свое время мы предлагали альянсу подумать о том, чтобы распространить разработанные им юридически обязательные стандарты в сфере безопасности на все страны от Ванкувера до Владивостока. Нам ответили отказом, заявив, что привилегированным уровнем безопасности могут пользоваться только члены альянса. Другими словами, странам, не входящим в НАТО, оставалось либо довольствоваться второсортным уровнем безопасности, либо обивать пороги альянса, надеясь на получение «членского билета». Вопрос, как такой подход соотносится с принципом неделимости безопасности, зафиксированным в том же Основополагающем акте Россия-НАТО, остается открытым.
Не в полной мере оправдала надежды утвержденная на московском саммите Россия-ЕС в мае 2005 г. «Дорожная карта» по формированию общего пространства внешней безопасности. Работа над ее реализацией даже до украинских событий проходила крайне медленно, существенно отставала от динамики наших двусторонних торгово-экономических связей и институционального становления самого Евросоюза. Сказывалось стремление есовцев предлагать нам трафаретные модели взаимодействия, по минимуму учитывающие наши интересы, отходить от принципа равноправия, увязывать взаимовыгодные проекты с односторонними уступками со стороны России. Жертвой именно такого подхода пала небезызвестная Мезебергская инициатива, выдвинутая Германией в 2010 г. Она предусматривала формирование двустороннего механизма «нового поколения» на министерском уровне, позволяющего России и ЕС принимать совместные решения, в т.ч. в сфере кризисного регулирования, а также осуществлять стратегический контроль над их реализацией. В Евросоюзе же смысл этой инициативы поставили «с ног на голову», истолковав ее как согласие Москвы чуть ли не в одиночку урегулировать приднестровский конфликт. Неудивительно, что претворение этой перспективной задумки в жизнь было спущено на тормозах.
Продолжаются попытки поставить под вопрос роль Совета Европы как общеевропейского инструмента сотрудничества в сфере обеспечения прав человека. Вопреки положениям собственного Лиссабонского договора, Евросоюз не торопится с присоединением к важнейшему правовому инструменту СЕ – Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ). В Лондоне даже раздумывают над тем, чтобы отозвать свою подпись под Конвенцией. Что же касается Украины, там недавно заявили о намерении приостановить действие своих обязательств по ЕКПЧ на территории т.н. антитеррористической операции на Востоке.
Особого упоминания заслуживает судьба ОБСЕ. Напомню, что до событий на Украине, ставших «звездным часом» в работе Организации, ОБСЕ прозябала на обочине системы безопасности в Европе. В США и странах Евросоюза ОБСЕ воспринимали и, по большому счету, продолжают воспринимать как действующий в западных интересах механизм электорального и внутриполитического мониторинга в странах Балкан и постсоветского пространства. Фокусировка бюджетной деятельности ОБСЕ на гуманитарном измерении продолжает осуществляться в ущерб двум не менее важным «корзинам» хельсинкского процесса – военно-политической и экономической. Эти два направления по сути были оставлены на откуп соответственно НАТО и ЕС со всеми вытекающими последствиями для качества общеевропейского сотрудничества.
Что же касается миссий БДИПЧ ОБСЕ по наблюдению за выборами, то они, как известно, в полном формате «высаживаются» исключительно в странах к Востоку от Вены. Мы уже не одно десятилетие говорим о необходимости устранения острых дефектов в работе ОБСЕ и ее исполнительных структур. Однако воз, как говорится, и ныне там. Нет подвижек и в ключевом вопросе наделения ОБСЕ международной правосубъектностью путем согласования ее уставных документов.
Из этих и многих других примеров складывается общая картина разбалансированного, неустойчивого и по сути неравноправного характера существующей в Европе системы безопасности. О сохранении прежних разделительных линий свидетельствуют зазвучавшие с недавних пор рассуждения о возобновлении «холодной войны» - пусть для нее сегодня нет ни объективных геополитических оснований, ни прежних идеологических посылов.
Разумеется, встает вопрос, как восстанавливать доверие в Европе, да еще и на непростом фоне украинского кризиса.
На мой взгляд, «изобретать велосипед» смысла нет. Руководством России за прошедшее десятилетие выдвинуто немало предложений, которые – будь они реализованы – нейтрализовали бы многие из наших озабоченностей в сфере безопасности. Более того, рискну предположить, что в этом случае, вероятно, удалось бы предотвратить наиболее острые проявления кризисов последнего времени, в т.ч. украинского. Напомню, в частности, о реформировании ОБСЕ, восстановлении действенного режима контроля над обычными вооружениями в Европе, заключении Договора о европейской безопасности, а также синхронизации интеграционных процессов на европейском и евразийском пространстве. В этом перечислении, как представляется, содержится общий вектор, над которым предстоит работать и впредь. Диверсификация внешней и торгово-экономической политики России в сторону быстроразвивающегося региона АТР – дело, вне всяких сомнений, полезное. Но не стоит забывать, что с Европой нас связывает неразрывная матрица исторических, социальных и культурных уз, не говоря уже о половине нашего товарооборота.
Определяющее значение, понятное дело, будет иметь судьба стран «общего соседства». Многое будет зависеть от того, сумеем ли мы убедить наших есовских партнеров, что нашим общим интересам отвечает тесное взаимодействие в деле превращения Украины, Молдавии и Грузии в процветающие, политически стабильные и дружественные страны. Это будет невозможно, если к указанным странам и их народам относиться как к разменным монетам в геополитических играх, игнорируя их подлинные интересы, географическую, историческую, культурную и социально-экономическую специфику. Наша общая задача – содействовать реализации их потенциала как естественных «проводников» органических связей между различными частями нашего континента – в противовес трагическому сценарию превращения их в часть тех или иных «санитарных кордонов». Однако здесь, видимо, не обойтись без юридических гарантий внеблокового статуса этих государств. При этом к обозначенным мною направлениям работы на будущее важно подходить прагматично. Измерять успехи не количеством подписанных деклараций и «свежеиспеченных» форматов, а реальным прогрессом в деле восстановления неделимой безопасности в Европе.
